Книга Шифр Данте, страница 119 – Вазим Хан

Повисшую после этих слов тишину нарушил раздавшийся где-то звонок.

Бельцони вздрогнул и вышел из транса:

– Это здание принадлежит итальянскому финансисту, который много лет назад обосновался в Индии. Он член попечительского совета Болонского университета и позволяет нам пользоваться его собственностью. Я вырос в рыбацкой деревне на тосканском побережье, и звук моря для меня очень, как это сказать, familiare^[42]. – Он помолчал. – Вы думаете, что что-то знаете, но вы ошибаетесь. Больше я ничего не могу сказать.

– Я знаю, что вас сюда привели не те причины, о которых вы мне рассказали. Я знаю, что на меня дважды напал человек, который, судя по всему, мог быть нацистом. А вы расхаживаете по городу в компании мужчины, служившего в личном гестапо Муссолини.

На лице Бельцони проступила тревога.

– Нацистом? О чем вы?

Персис замялась. Возможно, она совершила ошибку. Обстоятельства смерти Джеймса Ингрэма и тот факт, что он мог быть нацистом, пока не разглашались, и был риск, что, если она расскажет об этом Бельцони, он не станет держать информацию в тайне, а если она появится в завтрашних заголовках, ситуация мгновенно выйдет из-под контроля.

Наконец заговорил сам Бельцони:

– Я понимаю, что вам сложно мне доверять. Прошу вас, поверьте, я просто хочу помочь. У нас с вами общие интересы.

– И что же это за интересы?

Бельцони собирался что-то ответить, но в последнюю секунду себя оборвал:

– Простите, инспектор. Я больше ничего не могу сказать. Пока не могу.

Персис встала:

– В таком случае завтра ваше имя, а также имя вашего доброго друга сеньора Мариконти будут красоваться на первой полосе каждой крупной газеты в стране. Я лично это проконтролирую. «Итальянское вмешательство в дело о пропавшем манускрипте Данте». Любопытно, как к этому отнесутся ваши хозяева, кем бы они ни были.

– Вы не посмеете!

– Рискните.

Бельцони посмотрел на нее с выражением легкого ужаса на лице. Наконец он откинулся в кресле:

– Дайте мне три часа. Я поговорю с Мариконти. Ничего не обещаю, но я сделаю все возможное, чтобы убедить его, что мы должны поделиться нашей информацией с вами.

– Какой информацией?

– О том, что на самом деле произошло с Джоном Хили во время войны.

Прощание с Джоном Хили проходило в церкви неподалеку от христианского кладбища Шиври. Иронично, подумала Персис, Хили похоронят на том самом кладбище, где нашли его тело.

Служба была скромной. Ее проводил местный священник Мервин Альварес, лысый мужчина царственного вида и неопределенного возраста. Его белая сутана волочилась по теплым каменным плитам церковного нефа. Он прошел за алтарную преграду, поднялся по ступеням, обернулся и оглядел собравшихся.

Желающих проститься с Хили было немного.

Только Нив Форрестер, несколько коллег ученого из Азиатского общества, которые, громко шаркая, усаживались на передних скамьях, и Эрин Локхарт, севшая через два ряда от них с каменным выражением лица.

У самого выхода расположились трое журналистов – их пустили после долгих споров и только при условии, что они не будут мешать церемонии. Новость о смерти Хили уже стала распространяться, хотя еще не попала в газеты. Скоро ситуация должна была измениться.

Персис ожидала, что после этого на нее накинутся со всех сторон, особенно если детали исчезновения Хили тоже станут достоянием общественности.