Онлайн книга «Моя навеки, сквозь века»
|
— Будет немного больно, не бойся. Совсем чуть-чуть и скоро пройдёт, — поцеловал её в губы так, будто хотел забрать у неё всю ту боль, что испытывает девушка, становясь женщиной. В тот миг, когда он брал её, свою Алису, свою барышню – они дрожали оба. Алиса – от нетерпения, от возбуждения, что горело в её глазах, когда она из-под ресниц смотрела на него. Он – от сосредоточения, желания отпустить поводья и сделать так, как хочется ему. Нельзя… нельзя допустить ни грамма боли большей, чем заложено природой. Она сама должна ждать следующего раза. Короткий вскрик – женское естество сжало его в тиски, и, когда, казалось, сейчас он уже не удержится, Алиса смогла расслабиться и заёрзала сама. Мужские пальцы, державшие девичьи бёдра, дрогнули, когда другие – тонкие, горячие, оплели их, как лоза. Он склонился к так волнующе торчащей, покачивающейся в такт его движениям, груди, облизал вершинку, подул, прекратил, почувствовав, как от возбуждения она снова сжимает его, приближая развязку… нельзя. Медленно, неторопливо, словно одновременно и наказывая, и награждая их обоих. Видно, он всё сделал правильно, потому как вскоре она приподнялась, не давая ему прекратить… потянулась с поцелуем… куда дотянулась – к груди. Слепцов не сдерживал стоны. Пусть сухие, скупые. Но, пусть, он не может сказать словами, она должна услышать итак, кто отныне властвует не только над его душой и разумом, но и над телом… Не было неловкого молчания. Она – такая красивая, расслабленная… теперь уж точно, его барышня. Слепцову больше всего на свете хотелось сейчас остановить время, чтобы весь мир за дверью столовой провалился сквозь землю. Дрожащей от пережитого удовольствия рукой, он провёл по телу своей женщины – от подбородка, помеж груди, до платья, которое не сняли. А как хочется увидеть её всю… ничего, будет ещё время. — Алиса Ивановна, — барышня хихикнула не открывая глаз, он взял её пальцы, поцеловал каждый, — как ваше самочувствие? — Василий Александрович, вы – сама галантность, — она веселилась и не скрывала этого. Была нынче растрёпана, но так бессовестно сыта, глядела на него по-хитрому. — А самочувствие моё так хорошо, как не было ещё в этом мире. Алиса приподнялась на локтях: грудь бесстыдно, призывно встала на Василия – он с трудом сдерживался, чтобы не припасть к ней… нельзя снова, после первого раза, нужно ей отдых дать, нельзя пугать. — Я… мне… простите меня, — он снова схватил её руку, принялся целовать, — простите! Я – зверь, чудовище! Набросился на вас! Не дал вам шанса… Я… я вёл себя непозволительно. Мне нет прощения, я забылся, поддался чувству… — Чувству? — Чувству, — он кивнул, боясь замолчать, чтобы она дала сказать, — чувству к вам. Вы – мой свет, мой ангел, — не отдавая себе отчёта, он уже целовал её всю: руки, плечи, шея, — с того дня, как увидел вас, вы одна для меня стали на всём свете. Я не хотел, нет хотел, но не хотел… я… я должен был сдержаться… вы молоды, невинны… а я… — А вы – смелый, сильный, честный и очень красивый, — она притянула к себе его лицо, прошептала в губы: — я ни о чём не жалею. Не корите себя, я очень этого хотела и очень благодарна вам. Не терзайтесь, — она нежно коснулась губами его колючей щеки, — я ни на что не претендую, ни о чём не прошу. Я очень благодарна вам… |