Книга Фотофиниш, страница 119 – Найо Марш

— Открыть дверь, да. Она открывается внутрь. И бросить ключ в комнату. Она очень хотела, чтобы мы его там нашли. Закрыть дверь, которая осталась бы незапертой — тут она ничего не могла поделать. А когда Берт проснулся бы, она бы закатила истерику со всей этой благочестивой драмой о молитвах за душу Соммиты и обряжании тела.

— А что произошло на самом деле?

— Берт проснулся и обнаружил, что ее пышные формы нависают прямо над ним. Она запаниковала, уронила ключ прямо на него и сбежала. Он взял ключ и отдал его мне. Так что она по-прежнему без ключа.

— А вы сможете доказать все эти теории?

— Если план сработает.

— Мария? — сказал доктор Кармайкл. — Что ж, она и в самом деле выглядит… то есть…

— Нам следует помнить, — сказал Аллейн, — что с момента, когда Мария и Реес покинули спальню и спустились на первый этаж, где он присоединился к гостям, Мария находилась в гостиной для персонала и готовила горячее питье. Миссис Бейкон, Марко и остальные слуги могут это подтвердить.

Кармайкл воззрился на него.

— Алиби? — спросил он. — У Марии? Какой конфуз.

— В этой игре, — сказал Аллейн, — нужно уметь быть осторожным в своих предположениях.

— Думаю, я как раз сейчас делаю предположение. Очень неохотно.

— Насчет юноши?

— Да.

— Ну, он, конечно, главный подозреваемый. Можно подключить все клише: вожделение, превратившееся в ненависть, унижение, кризис, и все такое. Предположительно, он был в это время в своей комнате, но мог и незаметно выйти, и у него был ключ от ее спальни. У него был мотив, была возможность, и он был в крайне неуравновешенном состоянии.

— А все остальные думают…

— Да, некоторые так считают — например, Хэнли; по крайней мере, он ведет себя так и бросает такие намеки, словно он так думает. Мария и Марко, я думаю, всем говорят, что он главный подозреваемый. Полагаю, остальные в это верят, поскольку им, несомненно, было известно об изменившихся отношениях между этим юношей и дивой. И конечно же, большинство из них были свидетелями его заключительной речи и обморока.

— А что насчет Латтьенцо?

— Мы с Трой слышали, как веселый маэстро в кустах или рядом с ними угрожал невидимому человеку разоблачением, если он или она продолжат распространять вредные слухи, и делал он это далеко не веселым тоном. Он говорил по-итальянски, к дому приближался вертолет, так что я упустил целые куски этого разговора.

— С кем он говорил?

— С кем-то совершенно неслышным.

— С Марией?

— Думаю, да. Когда мы вышли из леса, она была совсем рядом. Стояла на ступеньках перед домом и смотрела на вертолет. Латтьенцо тоже был недалеко.

— То-то я подумал, что Латтьенцо был не такой энергичный, как обычно, когда поднимался сюда недавно.

— Вы были правы, — сказал Аллейн и передал ему их беседу.

— Итальянская месть, — задумчиво сказал доктор.

— Я должен пойти и все подготовить в комнате, а потом поспешить в библиотеку к недовольному мистеру Реесу. Будьте другом, загляните, пожалуйста, к Трой, и скажите, что студия свободна. Если вы не против, конечно. Она в нашей комнате.

— Буду только рад, — сказал галантный доктор.

А Аллейн вернулся в комнату, где умерла Соммита, и обнаружил там сержантов Фрэнкса и Баркера, которые в сомнениях совещались между собой. Коловорот с разными насадками лежал на расстеленной на полу газете.