Книга Фотофиниш, страница 121 – Найо Марш

— Все будет в порядке, сэр, — вместе ответили Фрэнкс и Баркер.

И Аллейн спустился в библиотеку.

Его нисколько не удивила атмосфера, которую он обнаружил в этой совершенно нейтральной комнате — прохладная, почти холодная. Инспектор Хэйзелмир держал наготове блокнот. Мистер Реес сидел у одного из аккуратно прибранных столов, и его бледный взгляд был затуманен пеленой скуки. Когда Аллейн извинился за то, что заставил его ждать, он поднял руку и тут же уронил ее, словно у него закончились слова.

Аллейн подумал, что в данный момент инспектор не очень-то наслаждается своей работой, хотя он и устроил вполне сносное шоу профессионального savoire-faire, и теперь непринужденно сказал, что он покончил с «причинением беспокойства» мистеру Реесу и считает, что вполне владеет ситуацией. Мистер Реес деревянным голосом выразил радость по этому поводу. За этим последовало неловкое молчание, которое он нарушил, подчеркнуто обратившись к одному Аллейну.

— Не будете ли вы так любезны, — попросил он, — показать мне, где вы нашли ту книгу? Мне хотелось бы это знать.

Аллейн повел его в дальний угол библиотеки, к почти невидимому концу верхней полки.

— Она стояла вон там, — сказал он, указав на свободный промежуток между книгами. — Я едва до нее дотянулся.

— Мне для этого потребовалась бы стремянка, — сказал мистер Реес. Он надел массивные очки и присмотрелся. — Здесь очень плохое освещение, — сказал он. — Архитектор должен был это заметить.

Аллейн включил свет.

— Благодарю вас. Я хотел бы взглянуть на книгу, когда вы с ней закончите. Полагаю, она имеет какое-то отношение к этой семейной вражде или вендетте, или что ее там так сильно беспокоило?

— Да, я бы сказал, что имеет.

— Странно, что она никогда не показывала ее мне. Может быть, потому, что она написана по-итальянски. Мне бы показалось закономерным, если бы она показала ее мне, — медленно проговорил он. — Мне кажется, она бы посчитала, что это придает вес ее теории. Интересно, как она попала к ней? Книга очень потрепанная. Может быть, подержанная.

— Вы заметили имя на форзаце? М. В. Росси?

— Росси? Росси! — повторил он. — Но ведь она упоминала это имя. В тех редких случаях, когда использовала какие-то имена. Я помню, однажды она сказала: жаль, что мое имя напоминает это. Мне это показалось большим преувеличением, но она, кажется, относилась к этому вполне серьезно. Обычно она просто говорила о nemico — то есть о враге.

— Может быть, книга ей все-таки не принадлежала.

— Ну, она уж точно не моя, — ровным голосом сказал он.

— Когда-то — думаю, изначально — она была собственностью «врага». Вряд ли она сама ее купила.

— Конечно же нет, — решительно сказал мистер Реес. — Значит, она стояла там, наверху? А в компании каких книг?

Аллейн снял с полки четыре соседних тома. Одна книга, биография под названием La Voce^[73], была написана по-итальянски, и от корки до корки состояла из неизменных восторгов в отношении Соммиты. Она была проиллюстрирована фотографиями, начиная от маленькой девочки с толстыми ножками, обильно украшенной оборками, локонами и ленточками, сердито смотрящей с колен La Zia Julia^[74](согласно подписи под снимком), и заканчивая Соммитой, которой публика аплодирует стоя после великолепного исполнения «Фауста».

— Ах да, — сказал мистер Реес. — Биография. Я все собирался ее прочесть. Она издавалась три раза. А остальные?