Онлайн книга «Мой бывший пациент»
|
— Еще крови! — Давление падает… — Фибрилляция. Будет остановка! — Заряд!.. — Есть пульс! Я видела, как льется пот ручьем со лба Игоря. Наверное, ни в кого он еще так не вцеплялся. И понимала, что именно мне предстоит уговорить его отступить. Но мне было страшно. — Что там со Стасом? — глухо поинтересовался он, пристально глядя в раскрытую полость. — Горький обещал, что найдет его, — сдавленно сообщила я. Все ждали, не откроется ли нового кровотечения. Последнего. От запаха крови тошнило все сильней. А когда перед глазами вдруг потемнело, я только и успела, что отшатнуться от операционного стола. Кто-то вскрикнул, и все смешалось в кровавом калейдоскопе. Взвизг приборов, обозначивших новую остановку сердца, донесся до меня откуда-то издалека, а грудь вдруг как-будто прошило раскаленным ножом… — Ива! — Игорь! — вскрикнула я, и пол окончательно ушел из-под ног, голова закружилась и наступила темнота. *** Игорь трубку не взял. И невозможно было выяснить, что там вообще в больнице происходит. Но ясно было, что ничего хорошего. — Как он? — нетерпеливо поинтересовался я у врача, осматривавшего Марка в карете скорой. Тот стонал, глядя на нас мутным взглядом. — Нужен рентген, пока что сложно сказать, — хмурился доктор. — Вы — отец? — Опекун. Меня тоже осмотрели. От пулевого осталась только царапина, будто в меня не выстрелили, а пырнули чем-то не особенно острым. Все, что мне осталось — лишь тупая боль в ребре. — Стас, — улыбнулся Марк разбитыми губами, наведя на мне резкость. Крепко твари его уделали. Кроме травмы головы на нем было не счесть синяков и царапин. Я взял мальчишку за руку: — Ты — молодец, мелкий. Все будет хорошо. Он судорожно кивнул. — Наши как? — Все живы. — Везем! — скомандовал доктор, и я выпустил руку Марка, пообещав, что мы скоро увидимся. Когда Горький организовал работу своих оперативников, мы прыгнули в машину и помчались в Москву. Только чувство, что никуда уже не успеть, наполняло грудь холодом, будто вместо бьющегося сердца у меня теперь дыра. И было странным образом не согреться. — Не дозвонился? — поинтересовался я. Закралось подозрение, что Давид уже что-то знает — уж слишком выразительно он давил на педаль и стискивал руль. — Ива в критическом состоянии, — процедил, не глядя на меня. Тусклый свет города вдруг стал слишком ярким, и я зажмурился, для надежности спрятав лицо в ладонях. Но стоило оказаться в темноте, сразу увидел ее. Картинки наших с Ивой нескольких дней замелькали калейдоскопом, рождая приступ мигрени. Только все перестало крутиться, и я отчетливо увидел, как Ива стоит с сигаретой на крыльце Горького. В ошметках тумана, бледная… Будто докурит и шагнет за забор… И, главное, никого тут не обвинить, как я привык. Ну, разве что самого себя в том, что поверил ей. Хотя, может, и она не знала всех последствий… Но в это мне уже тоже не верилось. Ясно было одно — она приняла этот выстрел на себя. И я не понимал почему. Нет, такого не совершают ради неразделенной любви. Или да? Ива же знала, кому отдает сердце, еще до того, как мы стали кем-то друг для друга. Эти мысли выматывали. В основном своей бесполезностью. Я готовился услышать, что Ивы нет больше… но не был к этому готов. Поэтому уж лучше думать о чем-то менее важном и достаточно назойливом, лишь бы не смотреть в глаза самому страшному. |