Книга Хозяйка медовых угодий, страница 9 – Ри Даль

Всё ли в порядки? Уж не случилось ли чего нехорошего?..

Я гнала от себя эти мысли, но они снова липли ко мне, точно назойливые мухи.

Наконец, раздался крип двери. Я подскочила на ноги, моментально позабыв о своём недуге, и чуть не рухнула — ноги едва дрожали, как у новорождённого телёнка. Шайна вошла, её лицо было бледнее обычного, а в руках — узелок, пахнущий хлебом.

— Мариса, собирайся, — сказала она, оглядываясь на дверь. — Хильда только что уехала по каким-то делам. Лучшего времени не будет. Надо бежать. Сейчас.

Я стиснула зубы. Всё-таки моё состояние ещё оставляло желать лучшего, но медлить не собиралась. Если сейчас действительно выдался шанс убраться подальше и увести с собой Лину, я это сделаю, чего бы мне ни стоило.

— А где Лина? — спросила я.

Шайна тем временем передала мне узелок. Я заглянула в него: кусок хлеба, сушёная рыба, фляга воды. Неплохой паёк для беглецов.

— Я проведу её к чёрному ходу, — ответила Шайна, помогая мне встать. — Ночью стража напьётся, пока Хильда в отъезде. Телега готова, я довезу вас до пасеки.

— Пасека?.. — я засомневалась. — А это точно хорошая идея?

— Точно, — Шайна кивнула. — Там никого не бывает, но есть какая-никакая хижина для жизни. А барон туда не суётся, считает, что мёд не стоит хлопот. Да через лес лишний раз никто не пойдёт ради заброшенных ульев.

— Хорошо, — сказала я, собираясь с духом. — Тогда пойдём.

Шайна вывела меня из сарая. Ночь была холодной, луна светила на головой, как громадный белый глаз без зрачка, веяло прохладой, и я куталась в шаль, которую мне дала Шайна. Мы крались вдоль стены имения, мимо конюшен, где фыркали лошади. Сердце колотилось, но я думала только о Лине. Шайна остановилась у низкой двери, заросшей плющом.

— Жди здесь, — шепнула она. — Я за Линой.

Я кивнула, прижавшись к стене.

Минуты тянулись, как часы. Что, если Хильда всё-таки не уехала или внезапно воротится? Или же кто-то из охраны что-нибудь заподозрит?..

Шайна вернулась, таща за руку девочку. Лина. Худенькая, с косичками, в рваном платье. Её глаза, огромные от страха, нашли мои, и волна облегчения накрыла меня так, что я едва не заплакала.

— Мариса! — пискнула она, бросаясь ко мне.

Я обняла её, чувствуя, как её дрожь проходит сквозь меня.

— Тише, милая, — шепнула я, гладя её волосы. — Всё будет хорошо.

— Хильда… она… — Лина всхлипнула, но Шайна шикнула:

— Потом! Бегом к телеге!

Мы добежали до конюшни, где стояла телега, укрытая сеном. Шайна помогла нам забраться, накрыв одеялом. Я прижимала Лину, чувствуя, как её сердце колотится. Телега тронулась, скрипя, и я покрепче сомкнула губы, чтобы не кашлять — лихорадка ещё держала за горло.

— Куда мы? — шепнула Лина, уткнувшись в меня.

— На пасеку, — ответила я. — Там безопасно.

— А пчёлы? Они не ужалят?

— Не ужалят, — я улыбнулась, хоть она не видела. — Пчёлы добрые, если их не злить. Как я.

Лина затихла. А я лежала и вслушивалась в ночь. Страх не отпускал. Хильда могла заметить пропажу. Но Шайна вела телегу уверенно, и я доверилась ей. Она рисковала всем — своей работой, своей безопасностью, может, даже жизнью. Почему? Из-за Лины, своей племянницы, дочери Эйлы, которую она не смогла спасти. Я чувствовала её боль, как свою. Потеря Сони разорвала моё сердце, и я знала, каково это — винить себя за то, что не защитила тех, кого любишь. Шайна была сильной, но её усталые глаза выдавали тоску. Я доверяла ей, но страх шептал: а что, если она ошиблась? Что, если пасека — не убежище, а ловушка?..