Книга Дочь мольфара, страница 69 – Ри Даль

— Заходи, мольфар, — подмигнула девица. — А то холоду напустишь в дом.

Янко молча переступил порог, мельком огляделся. Обычная с виду хата, только довольно просторная для одной-то женщины, и явно зажиточная, и светлая не в пример деревенским домишкам. А уж тепла откуда-то здесь набралось столько, что Янко моментально взмок. И это при том, что стены у дома каменные, а окон и в помине нигде нет.

— Как прознал, что не я Космина? — улыбнулась девица через плечо.

— Молодая больно.

— А может, вештицам неведома старость? — она с любопытством наклонила голову.

— Всем ведома. И мольфарам. И вештицам тоже.

— А сам-то ты помолодел, — усмехнулась молодая хозяйка и остановилась у входа в следующую комнату.

Нахлобучив руки на пышной груди, она снова разглядывала Янко неприкрытым плотоядным взглядом, словно прицениваясь к товару на полке.

Янко хотел было сделать шаг назад, но удержался — устоял, не двинулся.

— Нет больше Штефана, — сказал он тихо. — Теперь я на его посту.

Вештица убрала улыбку с лица. Конечно, между мольфарами и вештицами дружб никаких отродясь не водилось, но и у тех, и у других дорога, по сути, была одна. Как и у всех прочих людей. Из земной жизни — в Навь. И не столь важно, в какой черёдности и на каком году. Главное — все там будем, и забывать об этом не стоит, да и глумиться над этим тоже.

— Как тебя звати?

— Янко.

Вештица кивнула:

— А я — Юстына. Приёмышка Космины.

Она толкнула дверь плечом и вошла первой в жилую комнату, ещё более тёплую, ещё более светлую. Будто бы залитую растопленным золотом. В большом очаге горел жаркий огонь. Пол устилали мягкие шкуры. Вся мебель, сундуки и полки были заставлены разными сосудами, чашами и склянками. Однако ни пылинки, ни соринки Янко тут не заметил.

Напротив огня в скрипучем кресле-качалке сидела древняя, как сама жизнь, старуха. Казалось, она спала, и сон её тянулся уже много лет. Однако стоило Янко чуть приблизиться, иссохшее морщинистое лицо вдруг пришло в движение. Кожные складки заходили волнами по щекам, шее и лбу, а в точности такие же сморщенные веки приподнялись.

Теперь на Янко глядели два бельма. Тем не менее, он ощущал пристальный взгляд, который проникал вглубь намного коварнее и проворнее любых зрячих глаз.

— Янко, — прошептала старуха шершавым ртом и сложила бесцветные губы в беззубую старческую улыбку. — Совсем молодой… А уже такой несчастливый.

— Несчастливый, — согласился Янко. — Вы и есть вештица Космина?

— Была ею, — вздохнула старая женщина.

На руки ей живо запрыгнул толстый чёрный кот и без всяких церемоний улёгся поверх одеяла, которым была укрыта бабуля.

Подошла Юстына и дотронулась до локтя Янко. Он вновь поймал её призывный лукавый взгляд зелёных глаз.

— Садись, милый, — пропела она, указывая на большой стул с подушкой на сидении. — Проголодался небось.

Юстына заботливо усадила гостя, похлопотала вокруг, проверяя, что ему уютно и тепло возле огня. Старуха всё это время помалкивала и как бы замерла с открытыми глазами, не подавая никаких признаков жизни. Однако Янко чуял, что Космина внимательно блюдёт за происходящим в комнате, и от неё не ускользнула ни одна деталь.

— Рассказывай, Янко, с чем пожаловал, — заговорила она сразу же, как Юстына поднялась на ноги и ушла в кухню за едой. — Расскажи, как там живут-не тужат нынче в Боровице. Расскажи, как ушёл Штефан.