Книга Ненаписанное письмо, страница 89 – Игорь Толич

— Джет… — Мария обняла меня за плечи, и мне захотелось стряхнуть ее, но я сидел неподвижно.

— Что?

— Мне понравилось.

«Господи боже, — подумал я, закрывая глаза, — зачем она это говорит?!»

— Я рад, — сказал я вслух и встал.

— О ком ты думаешь?

«Быть может, она хотела спросить — о чем?..»

— О своей собаке.

— У тебя есть собака? — как будто бы даже обрадовалась Мария. — У меня есть собака. Кэтти.

— Почему твою собаку зовут как кошку?

Мария засмеялась, подобрала ноги и спрятала грудь в переплетенные пухлые руки.

— Нет, — настаивала она, — не кошка. Кэтти — это собака. Как зовут твою собаку?

— Чак, — я уже отошел в другой край комнаты и одевался.

Мария воровато следила за мной, убирала глаза, стесняясь, и снова подсматривала.

Надеюсь, она в тот момент не думала о сыне.

Я подал ей упавшее на пол платье. Она кивнула. И вдруг она резво подобралась ближе и снова стала тянуть руки к моим шортам. Я не стал останавливать.

Ненадолго и лишь в качестве исключения я тогда согласился с Крисом, что у некоторых женщин во рту действительно что-то вроде эрогенной зоны. По крайней мере, то удовольствие, которое получала Мария, было несравнимо с моим. Я ей даже позавидовал. Она занималась сексом с рвением и самоотдачей, а я успел подсчитать в уме, сколько будет стоит такси для Марии, так как везти ее своими силами я уже точно не собирался.

Утром следующего дня я отправился с Сэмом и Пенни на сбор урожая батата к приятельнице Сэма, Инди.

Я заранее обещал Сэму помочь в этом деле, потому что фактически он и Пенни заменили мне здесь семью, и я не мог оставить старика один на один с сельскохозяйственным коллапсом. Урожай в этом месяце удался, Инди не справилась бы с ним одна. Она была на восьмом месяце.

Маленькая, хрупкая, почти такая как Пенни, с оранжевым платком на голове и горькими персидскими глазами, она вышла нас встречать на кривых, нетвердых ногах. Ее живот выглядел ненастоящим, будто приставным. Я видел Инди пару месяцев назад. Мне и тогда показалась ее беременность какой-то кукольной.

Кто был отцом ребенка, никто не знал и не спрашивал. В деревне, где она жила, такие вопросы не поднимались в силу сложившегося менталитета. Деревня была крошечной — всего пять домишек. Ее сельчане жили натуральным хозяйством и регги, а Инди, как и некоторые другие жители, давным-давно бежала из своей страны навстречу воле и неизвестности. Она была иранкой, но это тоже не имело здесь значения, особенно, если у тебя лучший батат на продажу.

Когда мы подкатили на ржавом пикапе, Инди уже допевала песню, которую затянула, только увидев нас. Я и Пенни сидели в кузове. В дороге мы не разговаривали, но переглядывались. Пенни была непривычно серьезна, а я чувствовал себя подавленно. Я ловил ноздрями ветер, который теребил на мне рубаху, и молчал.

Чтобы ты понимала, Марта, мои настоящие чувства, я опишу их так: я чувствовал себя вшивым котенком, который никак не может почесаться. Мои гадкие блохи скакали прямо у меня на лице, что Пенни их прекрасно видела, но ничего поделать с ними я не мог. После секса с Марией блох стало вдвое больше. Я понимал, что они — всего лишь моя истерическая галлюцинация, но полностью избавиться от колющих, щиплющих ощущений на коже это знание не помогало.

Инди словно тоже разглядела этих мелких навязчивых тварей, но, повинуясь деревенской традиции не влезать в чужие личные дебри, она только участливо кивнула. Я выпрыгнул из машины, вытащил за собой Пенни. Инди и Сэм обнялись.