Онлайн книга «Рипсимиянки»
|
После прихода легионеров в монастырь прошло несколько дней. Рипсимия бо́льшую часть ночей не спала, а сны, которые время от времени ей снились, чаще всего походили на плохие предзнаменования. Снилось, что её волочат на цепи, словно полудохлого пса, а затем бросают под ноги императору – он свысока смотрит на неё, грязную, в крови, и решает её судьбу, насмехается, называет муравьём, жуком, ничтожеством, жизнь которого не стоит монеты. Она знала, что короткие сны предупреждают о чём-то и что это не самое худшее, что ждёт её. – Я не буду его, – с жаром говорила себе дева. – Мой долг – сохранить свою невинность, а не дать воспользоваться ею ненавистному императору! На меньшее я не согласна! Не согласна предать сестёр! Слабость ударила по её ногам, и она не могла вставать с постели, её лихорадило – то бросало в жар, то знобило. Нуне приносила ей лекарства, дежурила у кровати и молилась – причина недомогания не была известна. – Думаю, сестру что-то тревожит, – Нуне обратилась к Гаянии. – Её температура подскочила и на лице проступают капли пота. Боюсь, хворь летит по её телу и душе, не знаю, матушка, справлюсь ли я с врагом её внутренним. – Не прекращай начатое дело, дитя моё, и не сомневайся в знаниях и таланте, дарованном тебе Богом. Чем я могу помочь ей? Достаточно ли у тебя трав и корней для приготовления лекарств? Нуждаешься ли ты в чём-то? – Требуется аир и тимьян, розовое масло, уксус и много мёда – его я добавляю в отвар из трав. Но самое главное – это отдых. Она изранена душевно и, боюсь, от переживаний погубит сама себя. – Ещё не время ей уходить. Она нужна здесь, на земле, потому Господь не отворит ей свои врата, – Гаяния прикрыла рукой глаза, словно защищая их от ослепляющего солнца. – Дитя моё, всё, что поведала мне, – сделаю, отыщем мы аир и тимьян, приготовим свежее масло из роз, а уксус и мёд достанем из наших запасов, спасибо Богу, что всё сохранилось. – Господи, помоги, – произнесла Нуне. – Господи, помоги, – повторила Гаяния. Рипсимия билась в горячке: она пыталась поднять руки и что-то в воздухе начертить, еле шевеля устами, шептала обращения к кому-то (Нуне так и не расслышала, с кем говорила девушка). Нуне и других дев Рипсимия не узнавала. Её преследовала агония. В кельях монастыря Святого Павла никогда не жило более одного человека, более того, даже пребывать с кем-то в одной келье не разрешалось, но ради Рипсимии игуменья сделала исключение – разрешила Нуне выхаживать бедную послушницу. Нуне носила в комнату Рипсимии завтрак и ужин: чистую воду, мёд, белый хлеб и свежих оливок. Девушка ела совсем немного и снова падала на кровать, раскинув руки. Волосы липли к мокрому телу, суставы и мышцы не слушались, дрожали – дева была обессилена. *** Амаций летел на лошади, напряжённо всматриваясь вдаль. Спешил с вестью для Нуне. Он чувствовал волнение и беспокойство, что не успеет доставить письмо от Цербера, которое крайне важно для него. Ночь уже падала на землю, вокруг становилось тихо и прохладно. Табелларий перевёл лошадь на более быстрый шаг с криком: «Быстрее! Быстрее! Лети же быстрее!» – Наконец-то римская вонь не преследует меня, – с облегчением вздохнул Амаций. Рим воняет: мусором, кровью, потом гладиаторов, воинов, падших женщин, животными, людьми. Но здесь… Здесь так чисто и свежо, что хочется дышать полной грудью, вдыхая хвойный аромат скалистых гор. Жизнь в Римской империи грязна и трудна, в достатке живут лишь император и приближённые к нему люди, а рядовые воины не могли похвастаться сладкой жизнью: от заката до рассвета их натаскивали, чтобы в сражении ставить в первые ряды для прикрытия старших по званию. Самые выдержанные и успешные вроде Амация переходили в элитный легион, что случалось крайне редко. |