Книга Рипсимиянки, страница 89 – Арм Коста

Первое, о чём поведал мужчина, – поселившиеся у Небит девушки плели бусы и продавали их местным богатым женщинам. Христианки, по его словам, писали книги и распространяли их по Александрии, а у Рипсимии в запасе было много драгоценностей, которыми она расплачивалась с Небит за пребывание в её доме. Захмелевший Секани так живо описывал стены и пол, забрызганные кровью убитых людей, и то, как его жена это отмывала и приводила в чувства свою госпожу, что, казалось, будто сам он там присутствовал. Забываясь, с кем он говорит и не думая, что может ждать его семью, египтянин стал требовать оплату за оказанную услугу, к тому же пора было отправляться домой.

– Иначе я всем расскажу, всему Египту, что римляне – лжецы и нечистые на руку! Не хочет же благородный центурион очернить свою славу, опозорить войско, императора и граждан? Да! Я же совсем забыл о самом главном упомянуть: отец моей жены – его зовут Мбизи – бывший легионер, который долго и верно служил Риму. Ему очень не понравится, если Вы не заплатите мне.

Улыбка исчезла с лица Авдикия. Он уколол взглядом гостя и, ничего не сказав, вышел из палатки, но вскоре вернулся с мешочком в руке и отсыпал ему монет столько, сколько было объявлено императором. Центурион считал, Секани не заслужил вознаграждения: слова бедняка ничем не закреплялись, хоть он и клялся устроить встречу с Небит, чтобы римлянин сам у неё всё разузнал и увидел следы крови.

– Твоей жене повезло иметь ленивого мужа-пьяницу, готового продать всё, даже её, за триста монет.

– Я могу служить вам гонцом или посланником за определённую плату, подумайте хорошенько над моим предложением!

– Исчезни с моих глаз!

Чтобы не злоупотреблять терпением Авдикия, Секани без промедления выскочил из палатки и направился в сторону родного дома – убогого, но своего. Ему захотелось купить какое-нибудь украшение для жены, но, к несчастью, все лавки были закрыты, а торговцы драгоценностями давно спали. На минуту египтянину показалось, что по пятам его кто-то идёт, преследует.

«Нужно отделаться от него, кем бы он ни был», – подумал Секани и ускорил шаг.

Секани не считал себя сильным и храбрым мужем, наоборот, нуждался в опеке, был пуглив и подозрителен. Работы он боялся, поэтому целыми днями спал дома, утомлённый духотой, или болтал с Мбизи. Тесть называл его ничтожеством и лицемером, иногда отвешивал ему пощёчину. Временами Секани уходил из дома и возвращался с деньгами, откуда он их брал – не признавался. Ссоры из-за безденежья, голода, упрёков старика и усталости жены на время утихали, а затем снова разгорались. И так по кругу.

– Теперь я не буду в ваших глазах ничтожеством, – Секани ударил себя в грудь и поднял голову. Вспомнив, что за его спиной кто-то крадётся, он обернулся, но силуэт незнакомца в тот же миг растаял.

Войдя в пустующий дом, Секани бросил мешочек с монетами на стол. «Жена, видимо, ещё не вернулась от Небит», – сообразил он, – «а старик, как всегда, бродит по двору или утоляет жажду». Резкий удар в спину заставил мужчину упасть – нож вошёл ему между лопаток, моментально лишив его жизни.

Старику Мбизи не спалось: духота вынуждала его слабое сердце усердно работать, отчего он периодически задыхался и хватался за грудь – боль внутри делала его беспомощным. Единственное, что облегчало ему дни и ночи, – прохладная вода и глоток свежего воздуха. В гневе и тревоге старик просыпался и, шаркая ногами, выходил из дома; ему не нравилась его жизнь, старость и бедность, превратившие его в обузу для дочери. Звезды на небе подмигивали Мбизи и висели так низко, что сморщенными пальцами, протянутыми к небу, он пытался до них дотронуться. Он не слышал, как убивали Секани, не слышал, что по его дому бродит коварный хладнокровный злодей. Мбизи просто смотрел на звёзды и считал дни: сколько он прожил и сколько ещё проживёт.