
Онлайн книга «История Натаниэля Хаймана»
— Обидней всего будет то, если ты так и не решишься его издать, любовь моя! Лили вырвала листы из моих рук и принялась оживлённо читать вслух отрывок из книги: «Солнечные лучи, пробиваясь сквозь сизый туман, освещали его путь. Хейм отдалялся от меня усталой поступью по вымощенной деревом тропе…» — Дай сюда… — проворчал я, возмутившись её шалости. — Я не планирую его издавать. — Ты шутишь? Это же так красиво! Ну же, лови судьбу за хвост! Я всей душой боялся, что она будет настаивать на своём. — У меня не потянется рука отдавать его Сорье — эта книга страстей не для чужих глаз, потому что предназначена только для двоих! Я терпеливо спрашивал себя, когда Лили закончит мучить меня разговором о рукописи. Объяснять ей всю историю с Натаном Хеймом было бы страшной нервотрёпкой, а врать любимой женщине — значит создавать самому себе проблемы. В голове жгло, я чувствовал, как бьётся вена у правого виска. Тяжёлый диалог закончился, когда Лили начала летать по квартире в поисках своих вещей. Я сделал глоток кофе и удивлённо уставился на неподписанный конверт, валяющийся на одной из полок. — Лили, ты, часом, не знаешь, что за конверт тут лежит? — крикнул я. — Я обнаружила его в почтовом ящике, — отозвался мелодичный голос Лили из спальни, — выбрасывать не стала, быть может, это что-то важное для тебя? Я не заглядывала в него. Любопытство распирало меня, и я торопливо вскрыл конверт. «Шедевры — это не что иное, как удачные попытки» (Жорж Санд). Утро было прекрасным: ясное небо в розовых облачках, свежий запах зелени, свист скворцов за окном. Словоохотливая Лили провожала меня ласковым взглядом. Никогда ещё с такой неистовой страстью в душе я не бежал к Фабьену Сорье. Ещё никогда моя речь не была такой энергичной и содержательной — Сорье застыл в своём кресле, но, кажется, он впервые меня услышал. Закончив свой монолог, я спросил: — Какое решение вы примете? Главный редактор без всякой ненависти или ехидства твердил: — Гениально! Черновик всё время лежал у него перед глазами. — Что скажете, мсье Сорье, кроме того, что это гениально? — спросил я вызывающим тоном: битый час слушать одно и то же слово из его уст было невыносимо. Он монотонно бубнил, бегло читая рукопись. Я трижды постучал по столу. — Да-да, мсье Рууд, я вас слушаю, — заикаясь, пробормотал он. — Что скажете? — Слушай, Доминик, — Сорье почесал подбородок, — хоть я тебя презираю и воспитан ты плохо, но мы напечатаем эту книгу. Сегодня же начнём! Он клялся мне и божился, что ничего лучшего доселе не читал, а я… удовлетворённо молчал, не скрывая своего триумфа. Сорье позвал свою секретаршу. — Шарлотта! Каблуки старушки Шарлотты стучали звонко и до неприличия легкомысленно. Она приоткрыла дверь и, просунув в неё свою тщательно завитую голову, медленно произнесла: — Да, мсье. Звали? Сорье приказал ей немедленно заняться книгой и заодно придумать обложку для неё. — Ах, Шарлотта! Займитесь! Займитесь все этой рукописью! Ступайте, моя дорогая! Она неуверенно попятилась назад и остановилась. — Ну, что вы стоите, Шарлотта? — крикнул Сорье во весь голос. — Идите и работайте! Я смущённо молчал. В редакции опять поднялся шум: мастера пера отвлеклись от подслушивания и принялись обмениваться многозначительными жестами. «Конечно, Сорье не упустит своей выгоды», — шептались журналисты. Ему наплевать, что Рууд оскорбил его, главное — нажиться на публикации! Видимо, книга отличная, раз главред так ухватился за неё! |