Книга Гарпун дьявола, страница 104 – Тони Бранто

Капитан Макэвой удивился, а Джон Макэвой продолжал сидеть, понуро склонив голову и никак не реагируя.

– Значит, наркотики? Ясно. Похоже, через него Джозеф и приобретал себе отраву? – сказал Хью Макэвой.

– Верно.

– Я раньше нет-нет да замечал эту лодку. Ну кто мог представить…

Мы помолчали, потягивая чай, и тогда Джон Макэвой поставил кружку на журнальный столик и привстал.

– Схожу на кухню, за сигаретами, – сказал он.

– О! – вырвалось у меня.

Макэвой остановился, одарив меня непонимающим взглядом.

– О, – повторил я уже осознанно и принялся хлопать себя по карманам. – У меня, кажется, есть. – Я достал из кармана пачку и открыл её, обнаружив промокшие насквозь сигареты.

Джон Макэвой вежливо и кротко улыбнулся.

– Ничего. Я возьму свои, они на кухне.

Я сунул пачку обратно. В долю секунды мой мозг должен был найти решение – как не выпустить доктора на кухню.

– О! Мистер Макэвой! – завопил я, подскочив.

Макэвой, стоявший уже в дверном проёме, резко обернулся.

– Что случилось?

Я опустился обратно на диван, схватившись за левое ухо.

– Простите! Стреляет! Это всё соленая вода, – сочинял я на ходу. – Боль сумасшедшая. О-о-о! Сейчас… Когда мы пытались спасти Джозефа, в уши попала морская вода. Временами кажется, что стреляет до самых пяток.

– Давай я посмотрю, – сказал Джон Макэвой. – Пойдём в мой кабинет.

Капитан Макэвой с тревогой проводил нас взглядом.

В кабинете моё ухо доктор тщательно проинспектировал с помощью трубочки с фонариком. Я старался подвывать время от времени так, чтобы меня не заподозрили в симуляции. Как-никак, опыт у меня в этом деле имелся. К тому же насчёт уха была почти чистая правда, в отличие от живота.

Доктор, немного отвлёкшись от семейной трагедии, уже не выглядел столь мрачно. По крайней мере, пока он сосредоточенно орудовал в моём ухе, я видел его спокойное, привычное для нас лицо в отражении стеклянной витрины с полками. Макэвой накапал в ушную раковину перекиси водорода и отёр вытекшую жидкость кусочком ваты. Затем меня уложили на кушетку, оттянули ухо и три раза стукнули по барабанной перепонке каплями какого-то лекарства.

Джон Макэвой вытер руки салфеткой и ещё раз заглянул в моё ухо.

– Минут десять придётся подождать.

Я кивнул со смирением мученика.

Макэвой заботливо ожидал результата вместе со мной. А я не забывал время от времени тихонько постанывать, чтобы ему не вздумалось оставить меня на ложе скорби и смыться на перекур. Он сел за свой стол, открыл тетрадь с записями и углубился в них. За время, что я лежал, стена дождя исчезла, и я смог увидеть в окно чёрное небо, застланное рваными траурными тучами. Я почему-то воспринял это как добрый знак и подумал, что Адаму наверняка удалось то, что он запланировал.

Ровно через десять минут Макэвой попросил меня сесть, взял ватный тампон, вытер больное ухо, затем взял ещё один и аккуратно заткнул ушной проход.

– Постарайся, чтобы вата пробыла там ещё минут десять-двадцать.

– Спасибо вам, доктор! – Я горячо пожал руку Макэвою. – Стало легче.

Джон Макэвой приподнял брови. Наверное, полегчать должно было немного позже, что и насторожило Макэвоя. Впрочем, меня это не сильно заботило, потому что в коридоре из-за двери я слышал голос Адама.

– Надо будет ещё закапать. Я выпишу лекарство, – сказал Макэвой.

Не дожидаясь моего ответа, он сел за стол и быстро расписал мне лечение на листке бумаги. Я поблагодарил ещё раз, и мы вышли в холл, где Ровена и Адам любезно болтали о чём-то. На лице Ровены сияла улыбка, никогда доселе не виданная мною на её сухих губах, а в руках моего друга, к большому моему удивлению, всё ещё обретался таинственный ящик.