Книга Гарпун дьявола, страница 36 – Тони Бранто

– Ну конечно, – Келли снова закатила глаза. – Это чей-то фамильный гарпун. Кому ж охота подставлять себя?

– А что, вполне вероятно, – согласилась мисс Саллендж. – У моего отца до сих пор есть лодка, что ещё его прадеду принадлежала. На ней изображена Тефида^[31], и об этом все знают.

– Да, я знаю, например, – подтвердила Келли. – А Тефида ваша прапрабабушка?

– Должно быть. Я всегда находила, что имя странное.

– И рисунок странный. Такой взгляд свирепый.

– Не представляю, чему можно радоваться, когда тебя по пояс голой рисуют там, где все увидят. Хотя американцам нравилось. Они рассказывали, у них так Риту Хейворт^[32]изображают, только в купальнике. Они, кстати, лодку нашу в пользование брали, между прочим безвозмездно, – сказала мисс Саллендж.

«В обмен на вашу жизнь», – хотел сказать я, но промолчал и заложил язык за щеку, соображая.

– Так, может, ты знаешь, чей это гарпун? – спросил я девчонку.

Келли повертела головой.

– Не знаю. Я же не видела его. Но теперь уж вряд ли кто сознается, верно? – она заливисто засмеялась, чем напомнила фею из повести Джеймса Барри^[33], у которой вместо человеческого голоса был звон колокольчика.

– Верно, – сказал я. – Только ничего смешного не вижу.

– Гарпун не лодка, спрятать проще простого. Его выкинули за борт ещё ночью, я в этом уверена, – сказала мисс Саллендж.

Я не стал говорить, что и лодку можно утопить запросто, и попросил аспирин, а затем вышел, не попрощавшись. Дамы, как две гиены, остались трепать несвежую сплетню о таинственном любовнике и неизвестной мне вдове.

Я уже подходил к цели, как из нужного мне дома по воле доброго рока вышел Саймон Рассел. Я остановился пожать ему руку.

Рассел сказал:

– Прескверное дело. Вначале сын, затем отец. Хотя по всем законам должно быть наоборот.

Я кивал, соглашаясь, – не должны умирать молодые раньше старых. Только обе жизни оборвались не по своей воле.

Рассел, щурясь по привычке, сказал:

– Но пути господни неисповедимы. Жаль, очень жаль.

– Много проиграли?

Рассел ухмыльнулся, отведя взгляд.

– Моё колено вчера ныло. Знак был послан, а я, даже чуя проигрыш, пошёл на это.

– Жаль. Очень жаль, – скорбно сказал я, со скрытым ехидством повторив его собственную фразу.

Рассел отчалил, а я, не робея, направился к входной двери. Джуди открыла почти сразу, можно было решить, что она подслушивала в прихожей. Нелепо, впрочем, было так считать, это у меня явно разыгралась излишняя подозрительность ко всему вокруг.

Джуди вспыхнула, ещё завидев меня через стекло. Но поприветствовала вяло, и это снова пробудило мои подозрения. Она не была взволнована, наоборот, скорее даже равнодушна. А за равнодушием порой сокрыто то, чего не хотят показывать.

– Это ты, Макс?

– Ты занята?

– Нет, проходи. Я думала, отец забыл что.

Джуди провела через условный холл в небольшую светлую гостиную, обставленную самым типичным для здешних островов образом. Я плюхнулся в предложенное кресло, обитое кретоном в мелкий рисунок, Джуди села напротив, и нас разделял круглый кофейный столик, на котором лежала книга. Я подался вперёд – Ремарк, «Три товарища». Джуди заметила, что я интересуюсь книгой, и сказала:

– Нашла в библиотеке Летисии. Хорошая история.

Ремарка мы проходили в старшей школе, где я был слишком занят собой, чтобы удосужиться сесть и прочитать эту книгу. Я сделал кивок и взглядом старался не выдать своего невежества.