Книга Гарпун дьявола, страница 89 – Тони Бранто

Дуглас кинулся бежать к лестнице, едва не сбив Адама с ног; ботинки его загремели по металлическим ступеням, постепенно отдаляясь.

– Что произошло? – удивился Адам.

Я пересказал в подробностях, о чём мы говорили, куда смотрели и что делали. Надеялся, что Адаму будет проще обнаружить истину, как только он дослушает и посмотрит в северное окно. Я ошибался. Поведение Дугласа обескуражило моего друга в неменьшей степени. Адам выглядел встревоженным и даже беспомощным, когда начал мерить комнату неуверенными шагами, останавливаясь у окна, затем продолжая шагать снова и снова.

Я опустился на пол, присел, широко расставив ноги, согнутые в коленях, упёршись спиной в центральный столб. Я сидел на том же месте, где находился труп Кампиона, но волнение моё возникло не из-за этого.

Долгое время я не мог понять всей гениальности младшего из братьев Макэвоев. Он обладал каким-то необычным способом мышления, без труда анализируя факты и находя безошибочные варианты решений, о которых мы даже не подозревали.

Адам не был гением, не был даже эрудитом в широком смысле, но в его арсенале важное место занимала элементарная логика. В нашем доме в Эдинбурге, точнее на заднем дворе, росла старая осина, и однажды я посчитал, что если срублю часть нижних веток, то под деревом можно будет организовать неплохое местечко для отдыха. Услышав о моих планах, Адам сказал: «Ты тем самым откроешь путь северному ветру, и с задней стороны в дом будет постоянно задувать». Когда я нацелился выкорчевать можжевельник перед фасадом с теми же намерениями, Адам покачал головой: «Солнце с южной стороны бьёт по газону, кустарник сберегает влагу; уберёшь кустарник – откроешь путь иссушающим лучам». Адаму никогда не хотелось развлечься просто так, он всегда думал о последствиях.

Кроме того, он воспринимал мир таким, какой он есть на самом деле. Он всегда помнил, что даже в сентябре хотя бы раз случится солнечный день; знал, не обольщаясь как я, что бапсы^[52]тетушки Уилгрет всё равно будут чёрствыми, хотя мы после каждого занятия физкультурой продолжали бегать за ними во время перемены. А когда новые друзья моих родителей спрашивали Адама, в какую школу он ходит, Адам отвечал, не юля: «Я – христианин», утоляя главное любопытство интересующихся.

Я запустил руку в волосы, поражаясь нашей отчаянной беспомощности. Теперь, когда Дуглас был напуган неизвестным чудовищем, из него ни за что было не вытащить имени. Тогда я начал перебирать варианты, возвращаясь к нашей прежней версии. Итак, мы знаем, что в восемь часов Кампион был либо мёртв, либо у него было открыто окно. Для чего он мог открыть его? Чтобы пообщаться с тем, кто был на скале. А там, в свою очередь, мог оказаться кто угодно из нашего списка. Если же предположить, что Кампион был мёртв, то, по сути, ничего не меняется.

Меня осенило: а ради чего тогда Адам проделывал этот эксперимент? Ведь мы так и не узнали, был Кампион жив или мёртв, когда мы его звали. Я кинул взгляд на своего друга. Тот уже какое-то время топтался на одном месте перед окном, немного сдвигаясь то влево, то вправо, словно ловил мяч на воротах.

Мне это напомнило, как в детстве мы с ним перебрасывались разными предметами, Адам стоял где и сейчас, а я был на скалистом выступе. Кажется, сейчас Адама всё время что-то не устраивало, он был похож на крутящийся на месте волчок, готовый вот-вот резко сбавить скорость и совершить амплитудный разворот перед тем, как остановиться.