Книга Волчье кладбище, страница 108 – Тони Бранто

Я заметил огонёк в чаще леса. С моим приближением крохотный факел рос, превращаясь в костёр. Оказывается, там прилично полыхало. Когда я остановился в футах двадцати от пламени, заметил сгорбившийся силуэт. Кто-то сидел ко мне спиной и наблюдал за огнём. Я намеренно пошаркал туфлями. Фигура повернула ко мне голову, и я мгновенно узнал человека.

– Макс Гарфилд?

– Мистер Кочински?

– Что ты тут делаешь? – в его голосе были пустота и равнодушие. – Уже так поздно.

– Простите, я был на танцах. Что это?

Кочински перевёл взгляд на пламя.

– Мусор, – чуть погодя ответил он.

Я прошёл вперёд. В горевшем отрепье очертились знакомые плюшевые щупальца.

– Вы сжигаете костюм кальмара?

Кочински кивнул.

– Как вы его нашли?

– Случайно.

– В чулане?

Проректор поднял на меня удивлённые глаза.

– Откуда ты знаешь про чулан?

Лучше бы я в тот момент проглотил свой болтливый язык.

Кочински вздохнул:

– В чулан я его запихнул. А нашёл случайно. В лесу. Господин Тео не посчитал нужным как следует от него избавиться.

Затем он сказал:

– Ты, кажется, пьян.

В тот момент меня качнуло, как будто пинка дали.

– Есть немного. Простите, сэр. А вы знаете, откуда взялся кальмар?

– Из «Моби Дика» – пьесы театра колледжа Святого Аугуста. Их водитель по ошибке загрузил себе пакет с этим костюмом, привёз его к нам, а Тео его первым обнаружил.

– Может, стоило оставить, сэр?

– Нет. Пускай уж деревенские думают, что никакого кальмара не было, чем думают, что он был.

– Гм… Сэр. Мне трудно сознаться, но мы с Адамом случайно наткнулись на это бесовское чучело и даже примерили. И знаете, к какому выводу пришли? Невозможно, просто никак невозможно сотворить то, в чём обвинял лесник вашего сына, в этом… костюме.

Проректор долго не сводил с меня глаз. Долго о чём-то думал. Наконец сказал:

– Это уже не имеет никакого значения. Я сжигаю жабью шкуру Тео. Я знаю, что мой мальчик ни в чём не был виноват…

Я присел рядом, чтобы слушать.

– Тео был монстром для всех, но только не для меня. Я знал, какой он на самом деле.

Милек Кочински шмыгнул носом, к его горлу подкатил ком, в глазах – неживых каких-то – блеснули слёзы. Он с трудом продолжил:

– И монстр может быть красивым. Так обманчива внешность. Да, обманчива…

Странно, что я лишь тогда понял, кем был Тео для своего отца – смыслом жизни. Какой-то эдипов комплекс, только наоборот и к своему полу или вроде того. Короче, это было неправильным, вот что хочу сказать. Вот мой старик, ведь со мной у него жёстко всё. А я его за это уважаю, пусть и ненавижу иногда. Но нельзя не признать, что он в чём-то прав.

– На нашей свадьбе мы с Анной выпускали голубей. Я немного повздорил с Тео в тот день, он ходил вне себя всю церемонию, но, когда мы выпустили птиц, он поднял голову и долго смотрел в небо. Голуби красиво парили над землёй. В тот момент я наблюдал за Тео. Он стоял, замерев, его лицо мигом потеряло всякое зло. Оно было расслабленным, по-детски удивлённым. Тео смотрел на птиц и восхищался ими…

В костре что-то стрельнуло, должно быть, лопались внутренности Фредди.

– Знаешь, в каждом ведь сидит монстр, Макс. Ты его растормоши, и он рано или поздно заявит о себе. Только монстр Тео был безобиден, вот в чём вся суть. Просто озорство мальчишеское.

Я неопределённо пожал плечами:

– Стараюсь понять вашу мысль, сэр.