Онлайн книга «Волчье кладбище»
|
Ройшн резко подняла голову, и её зелёные глаза осветились тусклым пламенем. – Он любил меня, это точно. Выпивал меня до донышка снова и снова. Мне нравилось его внимание, когда он мной обладал. А когда он с фронта вернулся, выяснилось, что в него попал осколок снаряда и обладать он мной уже не мог. Любить-то любил, но… Это как играть с неполной колодой карт – бессмысленно. А ведь так просто найти другую, полную колоду, правда же? Я кротко кивнул. – Хотя, должна признать, меня пугали его намерения заполучить меня обратно. Вначале эта надпись на дереве, затем начались требования, агрессия. Я, не раздумывая, скрылась. Отправилась в bon voyage, так сказать… – Убей меня! Мы резко обернулись на вскрик, донёсшийся со стороны обрыва. – Ну же! Убей! – продолжал требовать голос. Он казался очень знакомым, но теперь звучал жёстко и агрессивно. – Что ты творишь? – взмолился другой в ответ. – Опомнись! – Ты ведь хочешь покарать убийцу сына! Хочешь? Ну же! – Не верю… Не может этого быть… Зачем? Голос Милека Кочински дрогнул. Этот голос я узнал сразу. А другой?.. – Толкни меня! И всё будет кончено! – Как… Как это возможно? Мы с Ройшн подбежали ближе и смогли увидеть двоих мужчин недалеко от того места, где лес кончался обрывом в карьер. – Ты… У тебя всё – сын, жена, семья… Осколок летел в тебя, в тебя! Я спас тебя, собой прикрыл. А взамен… Что я получил взамен?! – Не понимаю… – голос Кочински звучал растерянно. – Только одиночество и боль! – Разве это моя вина? – вяло сопротивлялся проректор. – Все помыслы я сосредоточил на своей церкви. А Тео – оплевал… Жизнь мою оплевал! Всё, что я выстроил. Он всё у меня отнял! Самое дорогое! Милек, он отнял последнее, что было у меня… А я хотел спасти его! – От чего? Отец Лерри в упор смотрел в побелевшее лицо проректора. – От уготованного ему за грехи конца. Спасти через мученическую смерть, заставив пройти путь Христа… Я не верил своим ушам. Ройшн схватила меня за плечо, впившись ногтями. – Я сделал нужное дело, Милек! Твой Тео обрёл мученический венец. А теперь и ты сделай. Я искуплю вину, ты мне поможешь. Самоубийство – тяжкий грех, Милек, я не могу… Толкни меня, и ты разрубишь этот гордиев узел. Накажешь убийцу сына и позволишь мне отправиться в Царствие Небесное… – Винсент! Кочински и Лерри обернулись к нам. Ройшн сделала шаг вперёд. – Господи, – воскликнула она презрительным тоном, – во что ты превратился! Винсент Лерри глядел на Ройшн не мигая, с застывшей маской ужаса на лице. Но вдруг резко обернулся к Кочински и схватил его за лацканы пиджака, тряся и подталкивая к обрыву. – Убей меня! – требовал он с остервенением, срываясь на хрип. – Я убил твоего сына! Толкни же, ну, давай! Ты трус! Кочински стоял как вкопанное в грядку пугало. Он не сделал даже попытки отстранить священника, впавшего в неистовство. Казалось, он ни о чём не думал. Его обвисшие щёки колыхались от толчков Лерри, а глаза смотрели в пустоту. В моей же голове непроизвольно всплыла мысль о его бесхарактерности. Я представил себе, какой ненавистью должен бы воспылать отец к человеку, убившему его единственного и любимого сына. Да если бы он убил, к примеру, Адама, то я… Вместо того чтобы броситься на помощь, растащить этих двоих, отвести от обрыва, я замер в ступоре таким же пугалом. Может, потому что я беспутной своей головой понимал: Кочински мягок и аморфен и совершенно неспособен на месть или убийство. |