Книга Бестолочь, страница 25 – Патриция Хайсмит

— Как вы считаете, она будет жить? — спросил он.

— Откуда мне знать? — ответил врач с раздражением. — Она никак не очнется. Придется положить в больницу.

Врач решительно не нравился Уолтеру.

Через пару минут Уолтер на руках отнес Клару вниз и устроил в машине.

Некоторые врачи, подумалось Уолтеру, ведут себя так, будто им в высшей степени не по душе возиться с самоубийцами. Или словно для них само собой разумеется, что это его вина.

— Она когда-нибудь жаловалась на сердце? — спросил больничный врач.

— Нет, — ответил Уолтер. — Как вы считаете, она будет жить?

Врач бесстрастно поднял брови, продолжая заполнять карточку.

— Все зависит от сердца, — заметил он.

По коридору он шел впереди Уолтера.

Клара лежала под прозрачной кислородной палаткой. Сестра протирала ей руку ваткой для очередного вливания. Уолтер поморщился, когда толстая игла на два дюйма вошла в вену. Клара не шелохнулась.

— Либо она очнется, либо нет, — сказал врач.

Уолтер наклонился и впился глазами в ее лицо. Рот все так же безжизненно кривился, из-под слегка растянутых губ выступали зубы. Это придавало ее лицу выражение, которого Уолтер раньше на нем не видел; так выглядит сама смерть, подумал он. Теперь он поверил, что Клара не хочет жить. Он представил себе, как ее бессознательный инстинкт вместо того, чтобы бороться за жизнь, как положено любому нормальному человеку, толкает ее к смерти, и почувствовал, что бессилен помочь.

В два часа ночи ее состояние оставалось все тем же; Уолтер поехал домой. Время от времени он звонил в больницу и получал один и тот же ответ: «Без изменений». Около шести утра он выпил кофе с бренди и отправился в больницу. В семь приходила Клавдия, он не хотел с ней встречаться, так как не знал, что ей сказать.

Клара лежала все в той же позе. Ему показалось, что веки у нее чуть припухли. В припухших веках и безвольном рте было нечто от зародыша, и это было жутко. Доктор сообщил, что кровяное давления слегка упало — неблагоприятный симптом; сердце, правда, работало нормально и, видимо, не сдавалось.

— Как вы считаете, она будет жить?

— Трудно сказать. Она приняла достаточно, чтобы себя убить. Вы ее вовремя привезли. Все выяснится через двое суток.

— Двое суток!

— Кома может продлиться и дольше, но, если это произойдет, она едва ли вытянет.

Около девяти Уолтер поехал в Нью-Йорк. Чемодан все еще лежал на заднем сиденье, он вытащил из него портфель и поднялся к себе. Теперь ему казалось, что он вовсе не собирался отправляться с чемоданом в гостиницу, что на самом деле он хотел убраться из дома, чтобы не мешать Кларе покончить с собой, а гостиница была всего лишь предлогом. Уолтер знал, что она примет таблетки, и от этого знания было никуда не уйти. Он мог уверять самого себя, что не думал, будто она и впрямь их проглотит — не проглотила же в прошлый раз; но тут все было иначе, он это понимал. В каком-то смысле, признался себе Уолтер, он ее убил — если она умрет. А раз так, значит, хотел убить.

Уолтер пропустил ленч и весь перерыв просидел на месте, пытаясь разобраться с записями Дика о беседе с Парсонсом и Салливаном. Он перечитывал один и тот же абзац и не мог сообразить, то ли здесь что-то пропущено, то ли он разучился понимать смысл слов. Потом, решившись, он снял трубку, набрал номер Джона и спросил, нельзя ли прямо сейчас приехать к нему на работу.