Книга Превращения Арсена Люпена, страница 156 – Морис Леблан

Появилась – и застыла в изумлении прямо на пороге террасы; мелодия прервалась, книга и наполненный цветами соломенный капор, висевший у нее на руке, упали на землю. Она замерла, оцепенела: недвижная грациозная фигура в простом платье из коричневой шерсти.

Она не сразу узнала Рауля. А узнав, густо покраснела и, отступив, прошептала:

– Уходите… уходите…

У него и в мыслях не было подчиниться ей; могло даже показаться, будто он не расслышал ее просьбы. Он смотрел на нее с нескрываемым наслаждением – ведь еще ни одна женщина не вызывала у него такого искреннего восторга.

– Уходите, – повторила она более строгим тоном.

– Нет, – ответил он.

– Тогда уйду я.

– Если вы уйдете, я последую за вами, – решительно произнес он. – Мы вернемся в монастырь вместе.

Она повернулась, словно действительно собралась уходить. Он подскочил к ней и схватил за руку.

– Не трогайте меня! – возмутилась она, высвобождаясь. – Я запрещаю вам подходить ко мне.

– Но почему? – спросил он, удивленный ее горячностью.

– Вы мне отвратительны, – очень тихо ответила она.

Ответ был столь неожиданным, что он невольно улыбнулся:

– Вы так меня ненавидите?

– Да.

– Больше, чем Марескаля?

– Да.

– Больше, чем Гийома и человека из виллы Фарадони?

– Да, да, да.

– Однако они причинили вам немало зла, а уж без меня, того, кто вас защищал…

Орели молчала. Подобрав с земли капор, она прикрыла им лицо так, что губы ее стали не видны. Вот и объяснение ее поведения. Рауль не сомневался: если она и ненавидела его, то не потому, что он стал свидетелем всех совершенных ею преступлений и бесчестных поступков, а потому, что он держал ее в объятиях и поцеловал в губы. Странная стыдливость у такой женщины, как она… но эта стыдливость была столь искренней, высветившей самые глубины его души и все его инстинкты, что Рауль невольно прошептал:

– Прошу вас забыть об этом.

И, отступив на несколько шагов, он дал ей понять, что она свободна и может удалиться; девушка, однако, не уходила, и тогда он с неожиданной для самого себя почтительностью проговорил:

– Та ночь была ночью отчаяния, и ни вам, ни мне не следует вспоминать о ней. Забудьте о моем поступке. Тем более что я пришел вовсе не затем, чтобы оживить его в вашей памяти, а чтобы продолжить оберегать вас. Случай поставил меня у вас на дороге, и случай же пожелал, чтобы с самого начала я оказался вам полезен. Не отказывайтесь от моей помощи, прошу вас. Опасность, угрожавшая вам, никуда не исчезла, напротив, она лишь возросла. Ваши враги ожесточились. Что вы станете делать, если меня не будет рядом?

– Уходите, – с прежним упорством повторила она.

Стоя, словно перед открытой дверью, на пороге террасы, она избегала смотреть Раулю в глаза и прятала губы. Но не уходила. Он был прав: люди становятся узниками того, кто неутомимо их спасает. В глазах ее плескался страх, но воспоминание о беглом поцелуе уступило место бесконечно более кошмарному воспоминанию о пережитых испытаниях.

– Уходите. Здесь я чувствовала себя спокойно. Вы вмешивались во все дела… во все дьявольские дела.

– К счастью, – ответил он. – Но мне также необходимо вмешаться и в те дела, что еще только готовятся. Неужели вы считаете, что они вас не разыскивают? Что Марескаль сидит сложа руки? Да он уже идет по вашим следам! И он найдет вас, он доберется до монастыря Святой Марии. Если, как я предполагаю, вы провели здесь в детстве несколько счастливых лет, он должен об этом знать, и он придет.