Онлайн книга «Превращения Арсена Люпена»
|
– Да… я разорился на биржевых спекуляциях. Как жить дальше? И вот, месье кюре, два месяца назад я отправил в свой гараж часть старинной мебели, ценные стенные часы, гобелены. Я хотел их продать… И тогда был бы спасен. Но у меня просто сердце разрывалось… а четвертого марта было уже близко. И тогда меня одолело искушение… я поддался ему, задумал и разработал этот план. И привел его в исполнение… Простите меня! – Я вас прощаю, – сказал аббат Дессоль, – и буду молить Бога не карать вас слишком жестоко. Барон встал и решительно сказал: – Пойдемте. Следуйте за мной. И они зашагали по широкой дороге, неспешно, как на прогулке. Аббат Дессоль все еще утирал пот, струившийся по лицу. Барон шел тяжелой поступью, ссутулившись. Бешу терзался сомнениями: он ни секунды не сомневался в том, что Барнетт, так легко распутавший это дело, так же легко прикарманит драгоценные реликвии. А Джим Барнетт, шагавший рядом, беззаботно разглагольствовал: – Как же это ты, черт возьми, не распознал подлинного виновника? Да ты просто слепец, Бешу! Я-то сразу заподозрил, что Вермиссон не способен на такую сложную махинацию, – ведь он наезжает сюда всего лишь раз в год, и ему, конечно, понадобился бы соучастник – желательно, кто-то из местных, живущих поблизости. А кто, как не барон, живет в доме с видом на церковь и домик священника?! Разумеется, барон отлично знал, какие предосторожности принимает кюре. И к тому же он помнил о регулярных ежегодных посещениях кладбища господина Вермиссона. Так вот… Но Бешу не слушал; его все еще терзали подозрения, связанные с Барнеттом, и чем дальше, тем сильнее. А тот весело продолжал: – Я был настолько убежден в своей версии, что смело выдвинул обвинение против барона. Хотя у меня не было ни намека на доказательства. Зато я видел, как этот молодчик бледнел и не находил себе места по мере того, как вырисовывалась истина. Ах, Бешу, я не знаю большего удовольствия, чем разоблачение преступника! И вот теперь ты видишь результат! – Да, вижу… вернее, надеюсь увидеть, – ответил инспектор, ожидая эффектного завершения следствия. Де Гравьер обогнул рвы вокруг своего имения и зашагал по узкой заросшей тропинке. Пройдя около трехсот метров, он пересек дубовую рощицу и остановился. – Вот здесь, – сказал он дрожащим голосом, – посреди этого поля… в стоге. Бешу горько усмехнулся. Тем не менее он кинулся вперед вместе с остальными, спеша покончить с этим делом. Стог был небольшой; инспектор разворошил его в одну минуту, расшвыряв вокруг себя охапки сена. И внезапно издал торжествующий крик: – Вот они! Дарохранительница… канделябр… шесть предметов… нет, семь… – Но их должно быть девять! – вскричал аббат. – …восемь… девять… – все тут! Ну, браво, Барнетт! Это потрясающе. Ай да Барнетт! Аббат был вне себя от счастья; он прижимал к груди найденные сокровища, бормоча: – Сын мой, как я вам благодарен! Господь вознаградит вас… Инспектор Бешу, предвидевший эффектный финал следствия, не ошибся, однако финал этот разыгрался чуть позже. На обратном пути, когда де Гравьер и его спутники опять проходили мимо усадьбы, они услышали крики, доносившиеся со стороны сада. Де Гравьер кинулся к гаражу, возле которого метались, размахивая руками, трое слуг и работники. Он тотчас понял, что случилась беда, притом непоправимая. Дверь пристройки рядом с гаражом была взломана, и старинная мебель, прекрасные стенные часы, гобелены – словом, все последнее достояние барона! – бесследно исчезли. |