Книга Превращения Арсена Люпена, страница 279 – Морис Леблан

Вернулся он только к двум часам ночи. Барон и инспектор, сидя по обе стороны человека с золотыми зубами, храпели, один громче другого, словно соревнуясь. Увидев Барнетта, Вермиссон снова простонал:

– Только не сообщайте жене!

Джим Барнетт улегся на пол и тотчас заснул как убитый.

В восемь сорок пять Бешу разбудил его. Завтрак был уже готов. Барнетт проглотил четыре тоста, съел яйца и запил все это чашкой какао, после чего усадил перед собой слушателей и объявил:

– Господин аббат, я сдержал свое обещание к назначенному часу. А тебе, Бешу, я сейчас докажу, что все твои избитые профессиональные приемчики – отпечатки, окурки и прочие дешевые трюки – ровно ничего не стоят по сравнению со свежими уликами, полученными благодаря острому уму, опирающемуся на толику интуиции и опыта. Начнем с господина Вермиссона.

– Я готов к любым поношениям, лишь бы вы не извещали мою жену, – пролепетал последний, судя по виду, вконец измученный бессонной ночью и страхом.

И Джим Барнетт начал:

– Восемнадцать лет назад Александр Вермиссон, который уже тогда разъезжал по стране в качестве коммивояжера фабрики швейных машин, встретился здесь, в Ванее, с местной швеей – мадемуазель Анжеликой. Между ними вспыхнула внезапная и взаимная любовь. Господин Вермиссон испросил несколько недель отпуска, чтобы насладиться близостью с мадемуазель Анжеликой, которая обожала его, холила и лелеяла, осчастливила, но… два года спустя умерла. Хотя Вермиссон так и не утешился, через некоторое время он поддался чарам другой девицы – мадемуазель Онорины – и женился на ней. Но память о мадемуазель Анжелике по-прежнему жила в его сердце, тем более что Онорина – женщина ревнивая, вздорная и недобрая – упорно донимала его, попрекая этой связью, все подробности которой ей случайно довелось узнать. Вот чем объясняется трогательное и таинственное паломничество в Ваней, которое совершал этот человек. Александр Вермиссон, вы согласны со мной?

– Говорите что угодно, – прошептал тот, – лишь бы…

Джим Барнетт продолжил:

– Итак, господин Вермиссон ежегодно совершает свои поездки в такие сроки, чтобы заехать в Ваней тайком от мадам Онорины. Он преклоняет колени перед могилой Анжелики в каждую годовщину ее смерти на здешнем кладбище, где она просила ее похоронить. Ходит по тем местам, где они впервые встретились, и возвращается в гостиницу ровно в тот час, когда он вернулся с их первой встречи. А на кладбище, рядом с церковью, вы можете увидеть скромный крест с эпитафией, которая и поведала мне о привычках господина Вермиссона:

Здесь покоится

Анжелика,

скончавшаяся четвертого марта.

Александр любил ее и горько оплакивает поныне!

Теперь вы понимаете, отчего господин Вермиссон так боится, что мадам Вермиссон узнает об этом печальном обряде? Представьте, что скажет эта гневливая особа, если узнает, что ее неверного супруга заподозрили в краже из-за его усопшей возлюбленной?!

Александр Вермиссон плакал так же горько, как гласила могильная эпитафия. Но плакал он еще и из-за страха перед своей грозной супругой. Только этого он и боялся; все остальное было ему безразлично.

Бешу, барон де Гравьер и аббат Дессоль слушали эту историю как зачарованные.

– Итак, – продолжал Барнетт, – все вышесказанное объясняет одну из загадок, а именно регулярные наезды господина Вермиссона в Ваней. И это естественным образом подводит нас к другой загадке – к исчезновению драгоценных реликвий. Ибо между этими двумя фактами существует прямая связь. Вы, верно, согласитесь, если я скажу, что столь ценное сокровище должно дразнить людское воображение и пробуждать алчность. Желание завладеть им зрело в умах многих посетителей церкви, как здешних, так и приезжих. Совершить кражу крайне трудно из-за предосторожностей господина аббата, однако это куда менее трудно для того, кому известно, где оно хранится, и кто имел возможность за долгие годы изучить это место, составить план и осуществить свой замысел так, чтобы избежать обвинения в воровстве. Ибо это-то и есть самое главное – не быть заподозренным. А каким образом можно избежать таких подозрений? Разумеется, обратив их на другого… например, на этого человека, который боязливо пробирается на кладбище в определенный день, скрываясь от посторонних; на человека, чьи странные привычки делают его первым подозреваемым! Вот таким образом – медленно, терпеливо – преступник затевает и готовит свое черное дело. Серая шляпа, коричневое пальто, отпечатки подошв, золотые зубы – все тщательно продумано. Вор останется неузнанным, но не вымышленный вор, а настоящий – тот, кто втайне от всех, будучи притом близок к церкви, из года в год терпеливо готовил свое преступление.