Книга Превращения Арсена Люпена, страница 276 – Морис Леблан

– Вам, верно, известно, господин Барнетт, что смиренные викарии этого прихода являются одновременно хранителями драгоценных реликвий, которые владельцы замка Ваней завещали нашей церкви в восемнадцатом веке. Это две золотые дарохранительницы, два распятия, канделябры… словом, там есть – боюсь даже сказать «было»! – девять драгоценных реликвий, которым приходили поклоняться люди со всей округи, за двадцать лье отсюда! Что же касается меня…

Аббат Дессоль вытер лоб, на котором выступила испарина, и продолжил:

– Итак, что касается меня, то должен признаться, что хранение этих сокровищ я всегда считал крайне рискованным и исполнял эту миссию как с великим тщанием, так и с великим страхом. Отсюда, из моего окна, вы можете видеть абсиды и ризницу с надежными стенами, где хранились эти святыни. В нее ведет одна-единственная крепкая дубовая дверь, а оттуда можно пройти на хоры. К этой двери есть один-единственный массивный ключ, и он находится у меня. И только у меня одного имеется ключ от сундука с этими сокровищами. Я лично сопровождаю посетителей в ризницу. А поскольку окно моей спальни располагается менее чем в пятнадцати метрах от зарешеченного слухового окошка в потолке, через которое идет свет, я втайне от всех протянул туда веревку с колокольчиком, который должен был меня разбудить при малейшей попытке проникновения в хранилище. Кроме того, я принял еще одну предосторожность: каждый вечер я забирал в свою комнату самую дорогую реликвию – дарохранительницу – ковчежец, украшенный драгоценными камнями. Так вот, этой ночью…

И аббат Дессоль еще раз утер платком взмокший лоб. Капли пота становились все крупнее и обильнее по мере повествования об этом трагическом событии. Затем он продолжил свой рассказ:

– Итак, прошлой ночью, около часа, меня подняло с постели не звяканье колокольчика, а какой-то стук. Я вскочил с постели, еще не вполне проснувшись, и ощупью, в потемках, начал шарить вокруг себя. И вдруг услышал, как что-то упало на пол. Первым делом я подумал о дарохранительнице – уж не ее ли похитили? И крикнул: «Кто здесь?»

Ответа не было, но мне почудилось, что кто-то стоит то ли передо мной, то ли рядом, сбоку; а еще я понял, что мое окно распахнуто, так как ощутил дуновение холодного воздуха. Я нашарил в темноте свой электрический фонарь, включил его, повел луч вокруг себя и на какой-то короткий миг увидел искаженное лицо между обвисшими полями серой шляпы и поднятым воротом коричневого пальто. В ощеренном рту этого субъекта я отчетливо разглядел с левой стороны два золотых зуба. Он резким ударом выбил у меня из руки фонарь… Я было кинулся на него, но он куда-то подевался, а я сделал полный оборот и налетел на мраморный камин, расположенный против окна. Когда мне удалось разыскать спички, я увидел, что комната пуста. К перилам балкона была приставлена лестница, которую злодей выкрал из моего сарая. И дарохранительницы на месте не было. Я торопливо оделся и побежал в ризницу. Увы, сокровище исчезло.

И аббат Дессоль в третий раз вытер лоб, с которого теперь струился обильный пот.

– Ну и конечно, оконная задвижка оказалась взломанной, – сказал Барнетт, – а ваша «сигнальная» веревка перерезана? Это доказывает, что грабеж был задуман человеком, отлично знавшим место преступления и ваши привычки. И вы, святой отец, конечно, бросились в погоню?