Книга Красная лилия, страница 45 – Ян Мортенсон

Я медленно поднялся, держась за сломанную ветку, торчащую из ствола, и, балансируя, вернулся на берег с заколкой в руке. Как бы она ни попала сюда, ее нужно показать Калле Асплюнду. Я только не мог взять в толк, как это могло быть. Не может Сесилия быть замешана в убийстве. Она явно последняя из тех, кто хотел смерти Густава. Я спрошу ее сам.

Медленно и осторожно ехал я к дому. Кто знает, сколько идиотов сорвалось из дома на машинах в этот летний вечер. Окна в большом белом доме отсвечивали темнотой и пустотой. Только на самом верху в одном из углов горела лампа. Это спальня Уллы?

Обогнув фронтон дома и миновав несколько длинных низких парников, я поставил машину под парой высоких белых берез. Все четыре флигеля были как вымершие. Быть может, нет никакого смысла стучаться к молодым девушкам поздно вечером, чтобы обсуждать убийство и самого убийцу. Не лучше ли вернуться сюда завтра, предварительно позвонив?

Нехотя выходил я из машины. Но назвался груздем — полезай в кузов. Раз уж все равно доехал сюда, да и Сесилия не в том возрасте, чтобы соблюдать правила протокола и этикет. Она, конечно, пригласит на чашку чая. Я почувствовал небольшую дрожь. Солнце уже зашло, и влажная прохлада подкрадывалась из елового леса за гаражом.

Вопрос лишь в том, где ее искать? Я посмотрел на близлежащие флигеля, но они казались нежилыми. Темные окна, ни одна свеча не манила меня в сумерках. Правда, она могла быть в отъезде. У своего друга, ревнивого журналиста.

Я обошел оба деревянных дома. На другой стороне находилась большая площадка, посыпанная гравием, между четырьмя флигелями и фасадом усадьбы. Наконец я на правильном пути: в левом флигеле на первом этаже горел свет. Я шел по шуршащему гравию, оставляя следы на прочерченных широкими граблями канавках. Прямо к дому, вверх по лестнице. Тщетно поискав звонок, постучал в низкую деревянную дверь. Внутри дома мои удары отозвались глухим эхом, но в ответ не раздалось ни голоса, ни шагов. Я попробовал еще раз, немного сильнее, но безрезультатно. Может быть, заснула или смотрит телевизор? Или надела наушники и слушает стерео? Или уехала, забыв погасить свет? Неужели с тем сумасшедшим, что только что промчался по дороге, была Сесилия?

Я спустился с лестницы и подошел к светившемуся окну. Оно было высоко, и мне пришлось влезть на широкий каменный цоколь фундамента. Сначала я увидел лишь мебель. Несколько диванов, картины на стене. Телевизор в углу. А в глубине справа письменный стол с печатной машинкой.

Я уже собирался спрыгнуть, как вдруг увидел нечто. На полу у стола лежал большой узел. Я вгляделся — это была Сесилия Эн. Тихая, неподвижная, будто спала. Длинные светлые волосы, разметавшиеся по ковру, словно золото блестели в лучах лампы, стоявшей на столе.

— Сесилия! — закричал я, сложив руки рупором и прижав их к оконному стеклу. — Сесилия!

Я застучал по раме с такой силой, что думал — стекло треснет. Но напрасно. Она не шевелилась, не слышала, лежа на боку с поджатыми коленями, спиной ко мне. Я не видел ее лица, но чувствовал, что тело было явно напряжено и неестественно скрючено, словно в судороге.

Над входом зажглась лампочка и открылась дверь.

— Эй! — в вечернем воздухе прозвучал ясный женский голос. — В чем дело?

На широкой каменной лестнице в светлом утреннем халате стояла Улла Нильманн.