Книга Воля владыки. У твоих ног, страница 35 – Рия Радовская

— Веди.

Лин сделала несколько шагов, огляделась. Опущенные плечи развернулись, выпрямилась спина, сменился запах — злость и обида никуда из него не делись, но теперь главной составляющей стала напряженная готовность. Качнула стриженой головой — сегодня была без платка, явный признак, что Ладуш не застал ее ухода, а Лалия решила оставить как есть.

— Здесь я не была. Осмотреться надо, — не дожидаясь разрешения, скинула тапки и оказалась на крыше так быстро, что не всякий кродах угнался бы.

Асир махнул рукой, успокаивая напрягшихся, похватавшихся за сабли стражников. Сам смотрел с любопытством. Одежду после таких упражнений можно будет только выкинуть. Тонкие тряпки уж точно не пригодны для обтирания изгаженных стен и ползанья по изъеденным древоточцами деревянным крышам, застеленным кое-где гнилой соломой. Но о тряпках Асир не волновался, должен был бы волноваться о другом — но в голову даже не закрадывалась мысль, что Лин может попытаться сбежать. Не сбежит. Он не смог бы объяснить, на чем основана уверенность, но не сомневался в этом так же, как и в том, что Лин не кинется вперед в отчаянной попытке нащупать щель в свой мир, не станет проверять на прочность здешние булыжники, бросившись на них с самой высокой крыши, не сделает ничего такого, за что полагалось бы казнить на месте. Не оттого, что боится последствий, а по какой-то другой, непонятной пока причине.

— Туда, — окликнула сверху та и, вместо того чтобы спуститься, перемахнула на соседнюю крышу. На какой-то миг оказалась против солнца, и одежда словно растворилась в ярких лучах, открыв всем взорам тонкий, слегка угловатый силуэт совсем еще юной анхи. Хотя юной она не была, в двадцать пять многие вынашивают уже далеко не первого ребенка. — Два квартала и налево!

Асир следил за тем, как она бежит по покатой крыше, как рассыпается под босыми ногами давно отслужившая свой век черепица — нет, не под ногами, а позади. Как почти не проминается под ее весом гнилая солома, а Лин то останавливается, то прыгает вперед, вбок, на край стены, на кривую, покосившуюся трубу… Так мог бы бежать молодой, не заматеревший еще анкар, и это сравнение неприятно дернуло, заставило отвести взгляд и ускорить шаг.

Два квартала, налево и еще два, потом — извилистый, узкий переулок, пропахший кровью и нечистотами, череда развалившихся, полусгнивших сараев, несколько относительно приличных лавок…

— Здесь, — Лин спрыгнула прямо перед Асиром, приземлилась на корточки, коснувшись рукой неровных камней, и тут же, словно продолжая движение, встала на ноги. Дар оценил бы подготовку. И даже не запыхалась, голос ровный: — То есть проход — там, немного дальше. Здесь мне навстречу Рыжий вылез.

Асир мимолетно подумал, не позвать ли кого-то из стражников, но пошел вперед сам, медленно, перетекая из шага в шаг, принюхиваясь и прислушиваясь. Воняло страхом и отчаяньем слабых, азартом и похотью сильных, воняло трущобами, но трущобы наверняка везде пахнут одинаково. А еще тянуло опасностью, будто ею был пронизан сам воздух. Не той, привычной опасностью, от которой по венам струится жажда действий, драки, боя — другой, холодной и по-настоящему пугающей. Асир остановился в самом эпицентре, поднял голову, глядя в ярко-голубое небо, знакомое, родное небо Им-Рока, и протянул руку ладонью вверх.