Книга Воля владыки. У твоих ног, страница 69 – Рия Радовская

«В твоем мире», — мысленно повторила Лин. Именно эти слова были самыми важными. Остальное — многозначительные и туманные советы, она их по жизни терпеть не могла, объяснение, которое приняла к сведению, и вполне понятная, почти дружеская издевка, но это… До сих пор Лин думала, что владыка доверил ее тайну лишь двоим. Оказывается, есть и третий. Третья.

Лин вошла в бассейн, окунулась с головой, дождалась, пока не станет хватать воздуха, и лишь тогда поднялась. Отжала воду с волос, усмехнулась невольно: все анхи сераля были одержимы длинными волосами, отчаянно завидовали Лалии и Сальме, изводили прорву бальзамов и снадобий для роста и густоты, но ни у кого из них не было ни единого шанса отрастить себе такую же роскошь. Саму Лин вполне устраивала короткая стрижка, но некоторые особо простодушные, вроде Сальмы, жалели ее вслух.

Тихо вошел слуга, с поклоном поставил у бортика поднос и так же тихо вышел. Лин ела, а мысли были заняты другим. Она еще плохо понимала устройство этого мира, его иерархию. Лалия заставила задуматься, и сейчас Лин злилась на себя. Как она могла не заметить? Оговорки владыки Асира, поведение Лалии — все на поверхности! Если думать и делать выводы, а не упираться лбом, как баран, в собственное убеждение «анха — всего лишь постельная игрушка». Если митхуне владыки доверено знать то, что идет под грифом «совершенно секретно, государственная тайна» — она кто угодно, только не безмозглая кукла для утех!

Царапины отмякли в воде, пришлось идти к Ладушу, мазать вонючей едкой мазью, перевязывать, хорошо еще, что никто не видел. Лин не хотела никому здесь говорить об Исхири. Лалия — ладно, она сама догадалась и болтать не станет. От мази рука неприятно онемела, но Ладуш обещал, что утром будет «как новая». Уже засыпая, Лин подумала, что нужно было попросить и одежду попроще, чтобы надевать под кожаную, выданную Трианом. «Завтра, все завтра…»

Когда открыла глаза, в серале царила тишина. За несколько дней, проведенных здесь, у Лин почти исчезла привычка вскакивать, как вскакивала дома по будильнику. А вот просыпаться почти на рассвете она пока не перестала. Ранних пташек здесь было мало. А Лалия и вовсе не соблюдала никаких графиков — то спала до полудня, то исчезала где-то еще до того, как Лин выходила из своей комнаты.

Она прислушалась. Уже поднявшиеся анхи говорили тихо, чтобы не мешать остальным. Сальма, еще две — кажется, Гания и Нарима, к ним Лин испытывала какую-то особую необъяснимую неприязнь: пустоголовые и истеричные. С ними вроде была и Тасфия — странная, тихая, похожая на сомнамбулу, с вечно хмурым выражением лица, она, кажется, неплохо рисовала и дружила с Сальмой. Более непохожую парочку подружек сложно было вообразить.

Лин решила полежать еще немного — анхи могли уйти в любой момент. Была у них какая-то своя традиция гулять по саду ни свет ни заря. Хотя, может, и не традиция — Сальма плохо переносила солнце и жару, а остальные могли просто составлять ей компанию.

— Ой, смотрите, кто вернулся! — воскликнула вдруг Нарима.

— Ха! Наша безумная! Привет!

— От Сардара вернулась, чуете, как пахнет?

— Вот же. Целую течку у Сардара. Везет некоторым психическим.

— Эй, ты как? — голос Сальмы звучал встревоженно. — Ты Хесса, правильно?

— Да отлично она! Посмотри только, у нее же метка!