Книга Воля владыки. У твоих ног, страница 87 – Рия Радовская

Да, все это смущало и беспокоило, но Лин не хотела, чтобы оно вдруг закончилось.

— Владыка, ты что, влюбился?

Асир с трудом открыл глаза. В комнате пахло тимьяном и апельсином, света было достаточно, чтобы разглядеть ворвавшегося Дара. Тот скалился от уха до уха и впервые за пару недель выглядел довольным. Лалия, замерев с гребнем в руках, смотрела на него с понимающей усмешкой.

Пару часов назад Лалия приволокла новый роман, которым зачитывались в серале. Асира подташнивало от такого чтива, но он хотел быть в курсе последних пристрастий анх. Он вообще хотел быть в курсе всего. Всегда. Правда, на третьей странице сдался — веки налились тяжестью и отчаянно захотелось зевать. Кажется, и заснул так, с книгой на груди и недоумением во всех частях тела — как можно зачитываться подобным бредом?

Пока он моргал, осмысливал дурацкий вопрос и усаживался в подушках, Лалия спросила:

— Ты только заметил? Теряешь хватку, первый советник.

— Я только что узнал, что он подарил ей щенка анкара. От Адамаса, представь!

— Знаю, а еще открывал с ней ярмарку и накупил оружия. И это недоразумение теперь наверняка будет безвылазно сидеть в моей — моей! — комнате.

— Хрена себе. И что, собираешься принять меры?

— Я? — Лалия пораженно вскинула брови. — С какой стати? Это не мой дворец. Кто я такая, чтобы перечить самому владыке?

Дар заржал.

— Да ладно. Что, совсем не ревнуешь? По-моему, нашей бедной иномирке пора опасаться игл в зефире, стекла в шлепанцах, или что ты там еще любишь?

— Фи. Ты спятил? Чтобы я опустилась до такого? А про ревность меня уже спрашивали, это было так мило.

— Я вам не мешаю? — спросил Асир, с трудом сдерживая зевок. — Убирайтесь оба и пререкайтесь хоть до вечера, хоть до утра. Но не здесь.

— Нет, владыка, серьезно? — Дар, не прекращая скалиться, пересек комнату и навис сверху, вглядываясь в лицо. — Что ты задумал?

— Я развлекаюсь, — Асир сел, потирая затекшую шею. Дверь снова открылась, и он уперся взглядом в сонного, усталого и поэтому не в меру взволнованного Ладуша. От того фонило раздражением и тревогой, и это не предвещало ничего хорошего. — Что еще?

— Линтариена, — сказал Ладуш и вдруг заулыбался так широко и нахально, что мог бы при желании соперничать с Даром. — Она подралась. Чуть не убила Нариму.

— Что⁈ — воскликнула Лалия. — Когда? Как?

— Только что. Нарима орала так, что сбежались все клибы, и даже стражники чуть не снесли двери. Такой бедлам, владыка, такой бедлам! — пожаловался Ладуш. — Одна орет как не в себя, другая рычит не хуже твоего Адамаса. Крики, стоны, перевозбудившиеся кродахи из стражи. А я так мечтал о тишине!

— Правда, чуть не убила? — с интересом спросил Дар.

— Ну, я бы не сказал. Кто не знает Нариму? Все знают Нариму. Та еще истеричка. Это она в прошлую течку…

— Я помню, — оборвал Асир, поднимаясь. То ли он еще не совсем проснулся, то ли вообще плохо соображал, но в голове не укладывался простой факт — Лин подралась с анхой, которая не представляла из себя ничего — смазливое личико, тряпки и вязки вместо мозгов — и была заведомо гораздо слабее и беспомощнее. — Она была вооружена? — Нехорошо потянуло в груди. Если Лин нарушила запрет, если посмела взять с собой нож или…

— Нет! Конечно, нет. Ты что подумал. Она просто…

— Из-за чего?

— Из-за тебя, конечно, — Ладуш протянул смятый листок. Асир, развернув, с удивлением увидел себя. Неровные, будто второпях нанесенные штрихи, волосы — неаккуратными росчерками, тень вместо губ. Но узнал бы всякий. И не надо было спрашивать, кто автор — выдранный, похоже, из блокнота листок пропитался уже знакомым запахом.