Книга Девушка из Монтаны, страница 61 – Грейс Ливингстон Хилл

Элизабет выдержала все приготовления. Затем подошла к дешевому маленькому зеркалу и оглядела себя. В кривоватом зеркале голова ее приобрела причудливую форму. Шпильки кололи голову, Лиззи плотно укутала ее глаза и нос в вуаль в крапинку. Ворот шелковой блузки был весь в оборках и врезался в шею. Пояс юбки был слишком тугой, а перчатки – чистая пытка. Элизабет спустилась по лестнице под восхищенными взглядами тети и бабушки, которые восхваляли ее красоту теперь, когда она была одета подобающим, как они считали, образом, и подбадривали ее, наперебой повторяя, что бабушка непременно захочет помочь такой хорошенькой девушке.

Лиззи напутствовала ее призывами сохранять спокойствие: она слышала, что в варьете требуется девушка, которая умеет стрелять. Если не получится с бабушкой, они попробуют устроить ее в шоу. Девочки в магазине знали одного мужчину, который работает в шоу. Говорят, ему нравятся хорошенькие девушки, он наверняка будет рад ее нанять. По правде, Мэри Джеймс еще вчера обещала с ним поговорить и сегодня даст знать о результате. Наверняка эта работа подойдет кузине больше.

Элизабет вздрогнула. Еще один мужчина! Наверняка такой же, как все остальные – все остальные, кроме одного.

Она сделала несколько шагов в указанном ей направлении, а затем решительно повернула обратно. У бабушки сердце ушло в пятки: что эта ненормальная девчонка затеяла опять? Снова бунт?

– Что случилось, Бесси? – накинулась она с порога. – Возвращаться – плохая примета.

– Я в таком виде никуда не пойду, – взволнованно ответила девушка. – Так нечестно. Я не такая. Это все не мое, и в этом я не пойду. Я должна одеться в свое и быть собой. Если я ей не понравлюсь и она не захочет меня знать, тогда сяду на Робина и поеду обратно.

И, подобно Давиду, отказавшемуся от дареных царем Саулом брони и меча, отправилась на битву с пращой и камнями.

Она открепила вуаль, стянула противные перчатки с холодных рук, сняла шелковую блузку и пояс и облачилась в свой старый синий жакет и юбку, в которых прибыла в Филадельфию. Этот наряд тщательно вычистили и привели в порядок, чтобы она могла ходить в нем на работу. В нем Элизабет чувствовала себя самой собой. Жакет был длинным и очень удачно прикрывал ремень с двумя пистолетами. Она достала из чулана старую потрепанную фетровую шляпу и попыталась надеть, но высокий «помпадур» мешал. Она безжалостно расчесала это творение Лиззи и заплела длинные волосы в косу. Пусть бабушка увидит ее такой, какая она есть. Пусть поймет, что она за человек. И пусть сама решит, хочет ли стать настоящей бабушкой, хорошей и доброй.

Миссис Брэйди ужаснулась, когда Элизабет наконец спустилась по лестнице. Она пыталась остановить девушку, твердя, что это стыд и позор – являться в таком в виде в такое шикарное место, как Риттенхауз-сквер. Но Элизабет не слушала, она даже не стала дожидаться, пока тетя и Лиззи вернутся с работы – пойдет прямо сейчас, и все.

После ее ухода миссис Брэйди в полном отчаянии целых пять минут просидела в кресле-качалке. Еще никогда со времен побега Бесси на Дикий Запад, туда, где ее поджидала смерть, не испытывала миссис Брэйди такого чувства утраты. Бабушка уронила несколько слезинок. Девушка так похожа на ее Бесси, ее невозможно не любить, однако было в ней что-то, что возвышало ее над всеми ними, а с таким трудно примириться. Конечно, все идет от этих Бэйли. Миссис Брэйди не любила семейство Бэйли, но и не считаться с ним тоже не могла.