Книга Девушка из Монтаны, страница 62 – Грейс Ливингстон Хилл

Но если б она проследила за Элизабет, она бы испугалась еще больше. Девушка направилась к бакалейщику и потребовала вернуть коня, отдав взамен последний уплаченный им в прошлую субботу доллар: конь нужен ей немедленно. После недолгой перепалки, во время которой она сполна продемонстрировала способность стоять на своем, паренек-курьер выпряг коня из повозки и принес из конюшни ее седло. Затем Элизабет вскочила на коня и направилась на Риттенхауз-сквер.

Элизабет затребовала коня, чтобы быть во всеоружии – как воин, отправляющийся на битву с врагом. Если эта бабушка откажется ее принять, что ж – она жива, дышит, у нее есть конь, и она свободна. Мир огромен, Запад все еще открыт для нее. Она может ускакать назад, в прерии, где воля и простор.

Старый конь разочарованно остановился перед высоким, аристократического вида домом на Риттенхауз-сквер. Он рассчитывал, что с городской жизнью покончено, что он и его дорогая хозяйка отправятся назад, в любимую прерию. Никакими, даже щедрыми порциями овса не заменить свободы, и тишины, и холмов. Он чувствовал, что надо возвращаться домой, а уж там и помереть не жалко – навидался он этого другого мира.

Она привязала коня к вделанному в тротуар кольцу, что показалось ему странным: мальчишка бакалейщика никогда его не привязывал. Он вопросительно посмотрел на дом и не нашел ни одного резона, с чего бы хозяйке туда входить. Места были совсем незнакомые: «Коффи и сыновья» ничего сюда не доставляли.

Элизабет же, пересекая тротуар и поднимаясь по ступеням к красивой резной двери, думала, что это ее последняя надежда найти крышу над головой. Если ничего не получится, ее ждет пустыня, голод и долгий-долгий сон. Но пока в холле с высокими потолками еще звучало эхо звонка, ей на ум пришли слова: «Да не смущается сердце ваше… В доме Отца моего обителей много, и если б было не так, сказал бы я тебе. Я уготовлю место для тебя… Приду я снова и приму тебя». Как это прекрасно! Поэтому, даже если и умрет она в пустыне, все равно дом для нее готов: об этом она узнала на собраниях Христианских усилий.

Дверь ей открыл представительный дворецкий. Вопросительно разглядывая ее, он сообщил, что мадам еще не вставала, но Элизабет сказала, что подождет.

– Она нездорова? – Сердце Элизабет сжалось.

– О нет, просто она еще в постели, мисс, – сказал старый добрый дворецкий. – Она никогда так рано не встает. Полагаю, вы от миссис Сэндз.

Бедняга, на этот раз наметанный глаз подвел дворецкого. Он подумал, что это девушка от модистки мадам Бэйли.

– Нет, я просто Элизабет, – улыбаясь, ответила девушка. Она почувствовала, что этот человек, кем бы он ни был, не настроен против нее. Он был стар и глядел по-доброму.

Он все еще думал, что она не модистка, а ее посыльная. Скромное платье и длинная коса делали ее похожей на совсем юную девчушку.

– Я доложу о вашем приходе. Присядьте, – и дворецкий указал ей на стул в полутемном холле как раз напротив двери в гостиную, через которую Элизабет заметила такую элегантность, о существовании которой и не подозревала. Она думала о том, как, должно быть, живется в такой комнате, где ходят прямо по бархату. Ковер был толстый и богатый. Она не знала, что это ковер, как не знала, что он соткан в каком-то бедном деревенском доме и привезен сюда годы спустя за баснословную цену. Она только видела, что он прекрасен, сияет, будто серебро, через которое проглядывают драгоценные камни цвета.