Книга Сон на яву, страница 2 – Рада Теплинская

Память то и дело подбрасывала обрывки счастливых воспоминаний, терзая, словно раскалённые угли. В памяти всплывали картины совместных поездок к морю, где они строили замки из песка и ловили крабов, уютные вечера у камина, когда отец рассказывал захватывающие истории о далёких странах и храбрых героях, его советы, полные мудрости и любви, его сильные руки, крепко державшие её, когда она боялась бури, как в прямом, так и в переносном смысле. Каждое воспоминание вместо утешения приносило лишь новую волну отчаяния, напоминая о том, что утрачено навсегда, о том, что больше никогда не повторится, о моментах, которые остались не разделёнными, о словах, которые не были сказаны. Слова утешения, сыпавшиеся со всех сторон, казались бессмысленными, чужими, словно произнесёнными на незнакомом языке.

Они не достигали её сердца, оставаясь лишь пустыми звуками, неспособными заполнить ту бездонную пропасть, которая образовалась внутри. Она была заперта в своём личном аду, окружённая лишь плотной, непроницаемой тьмой, чувствуя себя одинокой лодкой, выброшенной в бурный, штормовой океан, без вёсел и компаса, обречённой дрейфовать в беспросветном хаосе. Ей казалось, что мир за пределами этой комнаты перестал существовать, что все краски исчезли, оставив лишь серый, унылый пейзаж, в котором больше не было места радости и надежде.

Однако какой бы сильной ни была боль, каким бы тяжёлым ни было горе, тело требовало своего. Истощение брало верх. Глаза жгло от слёз, которые так и не пролились, словно пересохший колодец, горло саднило от невысказанных слов, от криков, застрявших внутри, а каждая мышца ныла от напряжения, от бесконечной борьбы с невыносимой реальностью.

Измученная душой и телом, Эмили наконец погрузилась в тяжёлый, беспокойный сон, словно в бездонную пропасть, надеясь найти там хоть какое-то облегчение, хоть кратковременную передышку от нескончаемой боли. Ей снились обрывки прошлого — детские игры с отцом в парке, его сильные руки, подбрасывающие её в воздух под заразительный смех, его гордый взгляд на выпускном, полный надежд и любви, его напутствия, звучавшие как благословение. Затем картины сменялись, искажались, превращаясь в кошмар. Солнце угасало, превращаясь в чёрную дыру, поглощающую всё вокруг, а отец стоял вдалеке, его фигура размывалась, словно акварель под дождём, и он звал её тихим, умоляющим голосом, от которого сжималось сердце, но чем больше Эмили пыталась приблизиться к нему, пробираясь сквозь густой туман, цепляясь за ускользающие очертания его силуэта, тем дальше он отступал, исчезая в зловещей мгле, оставляя её в полном одиночестве. В ту ночь, в час глубочайшего отчаяния и мучительного одиночества, когда грань между реальностью и кошмаром истончилась до прозрачности, когда боль стала почти осязаемой, когда казалось, что сердце вот-вот разорвётся, к ней во сне явился Чёрный Всадник.

Его появление было таким же внезапным и зловещим, как и смерть её отца, словно сама смерть приняла форму и пришла за ней, чтобы окончательно забрать её в царство тьмы. Он возник из клубящейся тьмы, из самого сердца её горя, его силуэт, облачённый в чёрные доспехи, возвышался над ней, заслоняя лунный свет и внушая первобытный, животный страх, который парализовал её, лишая возможности двигаться или кричать. Невозможно было разглядеть его лицо под капюшоном, лишь мрак и бездна, пугающая своей бесконечностью. Но Эмили чувствовала его пристальный, леденящий взгляд, прожигающий её насквозь, словно он видел все её страхи и слабости, знал самые сокровенные тайны её души.