Книга Сон на яву, страница 51 – Рада Теплинская

— Если не хотите, можете больше ничего не рассказывать, — произнесла она тихо, почти шёпотом, словно боясь нарушить тишину. Её слова были искренними, продиктованными желанием оградить дядю от дальнейших мучений, избавить его от необходимости ворошить прошлое, вновь переживать боль. Она была готова отступить, отказаться от своего любопытства, пожертвовать желанием узнать правду, лишь бы не причинять ему боль, лишь бы облегчить его страдания.

— Я бы предпочёл никогда не говорить об этом, — ответил Роман, вздохнув, и этот вздох, казалось, вырвался из самой глубины его души, неся с собой груз прошлых лет. В его голосе звучала усталость, глубокая, всепоглощающая усталость, но в то же время и решимость, твёрдость намерений, словно он боролся с невидимыми врагами, противостоял внутренним демонам. — Но раз уж ты будешь жить в «Кипарисовых водах», тебе необходимо понять, почему Антониета вышла за меня замуж. А чтобы это понять, тебе нужно знать, что тогда произошло. К тому же, — он нахмурился, и в его глазах мелькнула ироничная искорка, словно он боролся с собственными демонами, пытаясь скрыть боль за маской сарказма, — если я сейчас не расскажу тебе о том давнем скандале, то наверняка какая-нибудь старая дева с огромным удовольствием поведает тебе о самых пикантных подробностях… в общем, выложит всё, что узнала от таких же сплетниц… и, конечно же, исключительно ради твоего блага! Его слова, хотя и произнесенные с легкой иронией, несли в себе оттенок горечи и усталости от людской злобы, от их склонности к пересудам и осуждению. Он знал, что стоит ему замолчать, как вокруг Эмили тут же начнут плестись сети лжи и полуправды, отравляя ее жизнь и искажая реальность.

Роман Агилар посмотрел на племянницу сквозь пламя костра, пляшущее между ними, словно живой посредник в этом непростом разговоре, освещая то одну, то другую сторону их лиц. Он видел в ее глазах смесь любопытства, сочувствия и опасения, сложное переплетение эмоций, отражающее ее внутренний конфликт. Он знал, что ей предстоит столкнуться с непростой историей, с прошлым, которое до сих пор бросало тень на «Кипарисовые воды», отравляло воздух вокруг, оседало пылью на старой мебели и влияло на судьбы живущих там людей. И он решил, что лучше она узнает правду от него, пусть даже болезненную и тяжёлую, чем будет вылавливать её по крупицам из сплетен и пересудов, из грязных слухов и предвзятых мнений, отравленных завистью и злобой. Он хотел дать ей возможность самой сформировать своё мнение, увидеть полную картину, а не стать жертвой клеветы и интриг, пешкой в чужой игре. Он хотел защитить её от тех, кто мог использовать прошлое, чтобы манипулировать ею, причинять ей боль. Он знал, что правда — это её броня, её щит в этом незнакомом и полном тайн мире, её единственное оружие против лжи и лицемерия. Он должен был вооружить её правдой, прежде чем она ступит на эту землю.

История Романа, полная сожаления и чувства вины, разворачивалась медленно, словно болезненный процесс заживления старой раны. Каждое слово, каждая пауза в его рассказе были пропитаны горечью и самобичеванием. «Боюсь, никто из участников этой истории не может похвастаться тем, что оказался на высоте», — начал он, и его голос, обычно сильный и уверенный, теперь звучал приглушённо, почти шёпотом.