Книга Сон на яву, страница 69 – Рада Теплинская

В библиотеке воцарилась тягостная тишина, густая и липкая, как патока. Она окутывала всех присутствующих, сковывая движения и души. Каждое мгновение казалось невыносимо долгим, словно время замедлило свой ход, давая возможность в полной мере ощутить всю тяжесть ситуации. Атмосфера накалилась до предела, и даже в воздухе, казалось, потрескивали электрические разряды — предвестники грозы, готовой обрушиться на несчастного Романа.

Агилар-младший, не в силах больше сдерживать свою ярость, взорвался, как перегретый котёл. Все его чувства, копившиеся долгое время, вырвались наружу, сметая всё на своём пути. Эмили, скромно стоявшая в углу и наблюдавшая за разворачивающейся драмой, испуганно вздрогнула. Её большие глаза, обычно полные нежности и доброты, расширились от страха. Молодой человек с искажённым от гнева лицом наклонился и изо всех сил ударил кулаком по массивному дубовому столу, за которым сидел отец. От удара зазвенела посуда, подпрыгнули чернильницы, а старинные книги на полках тихо задрожали.

— Ради всего святого! — проревел Эрнесто, его голос дрожал от ненависти. В его словах звучала неприкрытая злоба и презрение. — Мне надоело участвовать в этом фарсе и смотреть, как она водит тебя за нос, точно ручного быка! Отвечай прямо: ты обещал отдать её ребёнку «Солнечные поля»? Ты хоть понимаешь, какую опасность она представляет для нашей семьи?

Роман в испуге, словно загнанный в угол зверь, смотрел то на лукавую жену, то на разъярённого сына, словно пытаясь понять, кто из них представляет большую угрозу. Его лицо выражало полную растерянность и слабость. Он чувствовал себя пешкой в чужой игре и не знал, как из неё выбраться. Морщины на его лбу стали глубже, а в глазах появилось выражение обречённости.

— Я... я никогда ничего не обещал... конкретно, — пробормотал он наконец, запинаясь и избегая прямого взгляда Эрнесто. Его голос звучал тихо и неуверенно. — Наверное, я мог сказать что-то в этом духе... как будто надеясь... может, когда-нибудь в будущем... в общем, что мои дети будут жить в мире и согласии. — Роман виновато посмотрел на супругу, ища у неё поддержки, но в её глазах он увидел лишь холодный расчёт. Ни капли сочувствия, ни тени понимания, только ледяная отстранённость. — Но, моя дорогая, как ты могла истолковать мои слова подобным образом?.. Я всегда хотел, чтобы «Солнечные поля» перешли к Эрнесто, потому что они принадлежат многим поколениям Эспинозов. Это наша земля, наша история, наша кровь!

Голубые глаза Антониеты, до этого момента блестевшие хищным огнём, тут же наполнились слезами, крупными, показными, как хорошо отрепетированные капли росы. Она точно знала, когда и как нужно плакать, чтобы добиться желаемого. Её лицо приняло страдальческое выражение, словно она была невинной жертвой, а не коварной интриганкой.

— Я всё понимаю, — печально вздохнула она, с укором глядя на мужа, словно он совершил немыслимое предательство. Её голос звучал мягко и жалобно, но в каждой интонации сквозила скрытая угроза. — Конечно, желания Эрнесто для тебя закон. Тебе, конечно, всё равно, что у моего ребёнка не будет никаких прав. Тебе, конечно, плевать, что в моём деликатном положении приходится терпеть такие оскорбления и угрозы. Она говорила тихо, но каждое её слово было наполнено ядом, предназначенным для того, чтобы вонзиться в сердце Романа.