Книга Сердце вне игры, страница 2 – Нира Страусс

На самом деле бабушку я любил. Я боялся ее громоподобного голоса, это верно, и был почти на все сто уверен, что ее трость, точнее рукоятка трости в виде курицы, за мной следит, но это вовсе не означало, что я ее не любил. Это была любовь ученика к учителю, что-то типа того. Бабушка казалась мне большой, просто гигантской, и страшной, зато отлично готовила – пальчики оближешь, и каждую ночь заботливо подтыкала мне одеяло, с того самого дня, как я к ней приехал.

Конечно же, я должен был заподозрить что-то неладное. Бабушка и в прошлые мои приезды не проявляла ко мне особой привязанности. Говорила что-то вроде: «Ну-ка, иди обними свою бабушку, а то придется думать, что твои родители вырастили не мальчика, а ослика», – а я просто очень стеснялся и не совсем понимал, чего же она хочет: чтобы я обнял ее, извинился или закричал ослом. И вот вчера, когда, уложив меня в постель, она поцеловала меня в лоб и потрепала по голове, все это как-то меня встревожило. И я потом всю ночь ворочался, крутился в постели, и ноги мои слегка подрагивали, требуя чего-то такого, о чем я еще не знал.

А утром все прояснилось.

Или, наоборот, навсегда запуталось, не знаю.

«Эшер, дорогой… твои родители…» – голос бабушки пробился сквозь шум моего лихорадочного дыхания, сквозь шелест деревьев, оставшихся позади, сквозь хруст сухих листьев под подошвами кроссовок. Я прибавил скорости, еще сильнее напряг мышцы, прижал к ребрам локти и задержал дыхание на несколько метров.

Когда деревья остались далеко за спиной, а впереди что-то блеснуло, я притормозил. Хруст листьев сменился чем-то другим. Под ногами оказались черные кругляшки гальки, слегка влажные, и я бы точно влетел в воду по самую грудь, если б вовремя не свернул влево и не впечатал пятки поглубже в почву.

Жадно хватая воздух, я уперся руками в колени и стал оглядывать озеро. Я и не знал, что так близко от дома бабушки есть озеро, но, с другой стороны, совершенно не понимал, какое расстояние преодолел. Как бы я ни старался, тогда я не смог бы сказать ни куда именно я бежал, ни как долго.

– Блин, ты бегаешь быстрее льва!

Я резко повернул голову, потому что слегка испугался, хоть и не признался бы в этом ни за какие коврижки, и увидел девочку, примерно мою ровесницу: она сидела на берегу. Красное платье в цветочек задрано выше колен, ноги в воде. Альбом на коленях, карандаши в… Вообще-то карандаши были везде: в руке, за ушами и вокруг нее, разбросанные на гальке.

– Сам знаю, – ответил я, хотя при любых других обстоятельствах просто сказал бы «спасибо» и сразу же ушел. Хорошо еще, что я так здорово разгорячился от бега, что покраснеть сильнее было попросту невозможно.

– Сразу видно. – Она кивнула, словно ответ мой ни капельки ее не задел, и что-то на ее голове, отдаленно напоминавшее косички, угрожающе качнулось. Каштановые локоны хлестнули по щекам. – Ты – не местный.

Это было утверждение, не вопрос, и я ничего не сказал. Ответа она, впрочем, и не ждала.

– Я бы точно знала, кто ты, будь ты отсюда, – я всю жизнь хожу в школу и знаю всех одноклассников. И старшеклассников тоже. И даже малышню. Мы с Трин, это моя подруга, часто провожаем Джимми, ее братика, до самых дверей класса. Он вечно всего боится. К тому же плакса. Бабушка говорит, что маленький город – большой ад. А сколько тебе лет?