Книга Сердце вне игры, страница 42 – Нира Страусс

Прощаюсь с Тринити и, игнорируя свой хнычущий орган, принимаюсь изучать то, что станет моим домом-тюрьмой на ближайшие полтора месяца. Пахнет здесь, как и в любом новом автомобиле, пластиком и лимоном, я иду вперед, пригнув голову, пока не убеждаюсь, что могу выпрямиться во весь рост в центральном проходе и над макушкой еще кулак поместится. Все вокруг блестит, аж глазам больно, и я в очередной раз задаюсь вопросом: сколько же деньжищ выложили эти сумасшедшие за аренду такого великолепия?

Подсаживаю бабушку на нижнюю ступеньку кемпера и смотрю, как она без особого труда преодолевает еще три небольшие ступеньки.

Как только она бьет своей палкой в навощенный пол, я вздрагиваю. У нее вид завоевательницы, провозглашающей, что все, на что ступает ее нога и что в данный момент видят ее глаза, всецело принадлежит ей.

Включая меня.

Блин, я и вправду люблю бабушку!

– Подождем Лювию, и я вам устрою обзорную экскурсию: пора познакомить вас со всеми чудесами этого пристанища.

– Боюсь, мне достаточно просто повернуться на месте – и экскурсия будет окончена.

– Не будь глупцом! Ты еще удивишься, сколько сюрпризов таит в себе «Литтл-Хазард».

Выгибаю бровь.

– Так вы его и окрестить успели?

– Джойс вычитала в одном блоге, что если мы этого не сделаем, то путешествие будет проклято. А нам вовсе не улыбается колесить по стране с целым выводком исчадий ада на хвосте.

– Железная логика. – Обычно я почти не реагирую на подобные заявления, к тому же, должен признаться, мне нетрудно представить, как эти двое шепчутся о проклятиях и демонах, склонившись над компьютером. – И чтобы привлечь удачу, вы назвали тачку «Хазард»^[16].

– Среди значений этого слова есть и «авантюра», мой мальчик. К тому же так называется улица, на которой мы живем. Разве это не идеальное предзнаменование – дать ей имя места, куда мы хотим вернуться?

Решаю не отвечать и ищу взглядом койки. Единственное, что попадается мне на глаза, – это конструкция в конце салона, над багажным отделением, и эту опцию я мгновенно отбрасываю: на деревянной платформе лежат буквой «П» два матраса, чьи закругленные концы сходятся под потолком. Словно две детали пазла, не сочетающиеся друг с другом.

Нет уж, спасибо. Бабушка храпит как ягуар, а мне, чтобы начать сезон в хорошей форме, необходим шести-семичасовой сон. Когда я уезжал в универ, норма составляла восемь-девять часов. Позже, оказавшись в одной квартире с другими студентами, я смягчил свои требования.

С улицы доносятся высокие голоса, и через боковое окно вижу, как Лювия и Тринити обнимаются на тротуаре. Броский «додж» Джастина Ховарда уже удаляется, и я не могу сдержать улыбку, вспомнив, как он вызвался заботиться о цветочке лишь потому, что ему очень уж приспичило произвести на Лювию впечатление у меня на глазах.

Как я и сказал – конченый дебил. Не говоря уж о том, какую головомойку ему устроят, если растение не дотянет до сентября. Хотя, если хорошенько подумать… Скажет ли Лювия что-нибудь или просто сделает вид, будто ничего не случилось? Судя по краткому эпизоду их взаимодействия, что я наблюдал, она ведет себя с ним как гремлин до полуночи: бледная тень себя самой. Вроде как даже его боится.

Так вот почему она так странно выглядела вчера вечером, когда я шпионил за ней через окно? Наверное, они поссорились, а сегодня – мирились. И все-таки интересно, что послужило причиной их ссоры? Лювия всегда мила и любезна со всеми соседями, кроме меня, и резонно полагать, что свои лучшие качества она проявляет и в отношениях со своим парнем. Может, причина раздора – как раз это путешествие? Джастин такой мудила, что вполне мог попытаться ею руководить или контролировать ее действия. Насколько я его знаю, он непременно пустит в ход свои манипулятивные тактики: не скажет ничего конкретного и постарается заставить ее изменить мнение, вгоняя в стресс.