Книга Сердце вне игры, страница 95 – Нира Страусс

Делаю шаг назад – внезапно мне захотелось уйти. Что-то в блеске их глаз, в том, как губы Эшера борются с улыбкой, бередит маленькую ранку, которую я каждый день стараюсь не замечать. Почти та же фигня, как когда Трин звонит и начинает мне рассказывать о своих похождениях в Рино, а я всеми силами стараюсь совладать с двумя половинками себя, которые никак не могут прийти к согласию: одна искренне хотела бы за подругу порадоваться, а вторая – попросить ее заткнуться, потому что она тыкает меня мордой в то, чего я лишилась.

Я так и не попросила ее ни о чем таком не рассказывать, хотя она всячески настаивала на том, чтобы я была с ней честной. Именно по этой причине я ничего и не сказала. Ведь Тринити тоже переживает нечто новое, хотя и не совсем то, чего она ожидала, и ей нужна лучшая подруга, чтобы ее выслушали и поддержали. И если она могла часами слушать по телефону мои бессвязные рыдания, то как же я откажу ей в советах относительно козлов-преподавателей и безумных университетских вечеринок?

Я отошла уже на четыре шага, когда Трэвис делает нечто совершенно непонятное: он расстегивает куртку. В Линкольн-Баре уже стемнело, температура воздуха опустилась до тринадцати градусов. Я несколько раз думала сходить в кемпер за кофтой, но со всей этой беготней и так разогрелась.

Трэвис, конечно, только что вышел из горящего леса, но…

Эшер качает головой.

– Стой, парень.

– Нет, я обязательно должен тебе напомнить, как далеко простираются мои танцевальные таланты, – говорит Трэвис, сбрасывая с плеч куртку, под которой обнаруживается черная футболка с Терминатором в темных очках: на одном из стекол красным написано «Легенда». – Это осталось в анналах истории всех братств.

Вслед за этим он выдергивает из-под ремня низ футболки, намереваясь от нее избавиться. И я становлюсь свидетелем игры самых разных мускулов – брюшных, грудных и всех остальных, – пока он стягивает футболку через голову и опускает руки.

Если честно, я слегка обалдеваю. А поскольку, еще раз, я – хорошая подруга, то тут же вспоминаю о Тринити. Ей бы точно понравилась эта картина.

По привычке, как я делаю со всем, что привлекает мое внимание, думаю: легко ли будет передать карандашом все эти рельефы. Секундочку… То, что идет у него со спины почти до самых ребер… это что, Дори? Та синяя рыбка с кратковременной потерей памяти?

Я раз десять перевожу взгляд с симпатичного лица Трэвиса на татуировку Дори, пытаясь убедиться, что то и другое действительно сочетается в одном человеке.

А Трэвис между тем указывает на какой-то шрам возле левой косой мышцы живота. Кажется, он хочет, чтобы Эшер наклонился и рассмотрел его поближе, но тот, чего и следовало ожидать, отказывается. Скрестил на груди руки и глядит на своего приятеля с теплотой и терпением.

Чувствую, как мои же ногти царапают невидимую рану, и вздыхаю. Впервые замечаю, как на меня опускается вечерняя прохлада, и обнимаю себя руками. Отстой. Миляга Эшер, демонстрирующий полное взаимопонимание с соседом и товарищем по футбольной команде, вызывает у меня острое желание его пнуть.

– Приятно было познакомиться, Трэвис, – роняю я, перехватывая его внимание. – Знаешь, ты можешь отдохнуть и поесть в спортивном зале.

Адресую ему натянутую улыбку и ухожу. Уф, с каждым шагом чувствую, как на плечи наваливается усталость. Жуткое ощущение, я гнала его от себя весь день, но в такие минуты, как эта, оно будто вонзает в меня острые когти.