Книга Империя предрассудков, страница 152 – Панна Мэра

– Именно. Потому они спешно едут к ней.

– Когда?! – вскрикнула я, и сама себе испугалась. Не такой реакции от меня ждала и Ольга.

Она все еще недоумевающе смотрела на меня, пытаясь понять, почему такую несмышленую даму вообще допустили ко двору. Но я уже была слишком далеко в своих мыслях, и могла думать лишь о том, что вот-вот я могу потерять единственное, что делало мою жизнь во дворце сносной – князя Александра.

– Эммм. Вот прямо сейчас, – она пробежалась взглядом по часам, висящим на стене, – от того и суматоха, что все жаждут их проводить.

Сердце ушло в пятки или же вовсе остановилось. Почему именно сейчас?! Именно в тот момент, когда мне так нужен был Александр. Неужели этот мир настолько жадный, что не подарит мне еще хотя бы один шанс вновь остаться с этим человеком наедине, чтобы просто поговорить?!

Я попятилась в сторону, словно Ольга бросалась проклятьями, а не пересказывала новости.

– Мария Павловна тоже едет. Так что поторопись, если хочешь проститься с ней.

Прощаться с женщиной, чье присутствие временами обращало мою жизнь в ад, я не хотела. А вот с ее возлюбленным… Черт, как же это отвратительно звучало! Как же я вообще дошла до того, что грежу о мужчине, который принадлежит другой?

– Благодарю, Ольга Николаевна, – поклонилась я девушке, а затем двум ее спутникам. Те ответили мне взаимностью.

Задерживаться около них больше не имело смысла. И я помчала вниз, в надежде, что мне все же удастся, если не поговорить, то хотя бы проститься с Александром.

Долго искать место, откуда отбывал императорский кортеж, не пришлось. Огромная толпа, по меньшей мере с полсотни человек, гудела около роскошного экипажа и, я была уверена, что слышно их далеко за пределами дворцового сада.

Мария давала наставления Елене, словно передавая ей свои обязанности. Александр был исключительно занят занимательной беседой с Константином, они оба были весьма воодушевлены и нисколько не обращали внимание на лакеев, переносящих багаж в пять специально отведенных под вещи карет. Отовсюду разносились смех и гомон раззадоренных слуг, хотя повода для радости вовсе не было.

Я подошла еще ближе и ненавязчиво встала в первый ряд придворных, провожающих кортеж. Признаться, мне невероятно повезло, что меня пропустили вперед, потому что с каждой минутой толпа разрасталась и многие, не выдерживая внезапно возникшей давки, просто разворачивались и уходили обратно во дворец.

Тем временем Александр завершил свой разговор с братом и переключился на Марию. В который раз я наблюдала за сдержанным и спокойным диалогом двух давно знакомых особ, не испытывающих друг к другу не неприязни, не ярких чувств. Александр держался ровно и спокойно, изредка позволяя себе проявления эмоций. Лицо Марии также ничего не выражало. И я, быть может, могла бы списать их безразличие на тревогу, которую наверняка испытывали эти двое из-за известия о болезни Императрицы, если бы не одно «но». Они всегда были такими холодными друг с другом.

Невольно я сравнивала их беседу с той, что происходила между мной и Александром и изумлялась тому, насколько он может быть разным. Со мной он всегда был очень эмоционален, я бы даже сказала, излишне экспрессивен. Говорил почти всегда он, пересказывая каждую деталь даже самых нелепых своих приключений, и всегда смущался, когда речь заходила о чем-то личном. Он много улыбался и часто, когда история достигала своей кульминации, забывая о манерах, переходил на повышенные тона, излишне жестикулируя, что считалось в высшем обществе дурным тоном. Наверное, эта живость и эмоциональность как раз и привлекли меня в нем, и в редкие моменты, когда он в очередной раз забывался в новой истории, я с умилением подмечала, что больше всего в жизни от любит даже не самого себя, а свою жизнь.