Книга Руны земли, страница 128 – Георг Киппер

Инги не мог насмотреться на ее омытое свежим ветром лицо. Ее темные глаза светились радостью, улыбка на точеных губах не терялась даже в разговоре, ладно посаженная голова с темной гривой волос поворачивалась время от времени к западу, чтобы ветер откинул волосы с высокого лба. Что можно ей было ответить? Только находчивый Эйнар что-то говорил, и вот уже смеялась Ингигерд, и смеялись девчонки.

Тысячные стаи птиц – гусей, уток, нырков – суетились вокруг, взлетая и перепархивая. Белые чайки без движения крыльев парили на ветру.

Эйнар уже договорился с девчонками о вечеринке в Хольмгарде и пообещал спеть на ней свои лучшие песни. Инги пришлось вслед за ним пообещать рассказать после вечернего возлияния сагу, на этот раз о любви. Заслышав такие разговоры, поднялись и Альвстейн, и Альгис, и другие, только Оттар не поддался девичьему смеху и сидел на своем месте, снисходительно следя за переговорами о вечерних посиделках. Его задело, что Сигмунд посадил вендских парней к себе на корабль. Получалось, что он оказал Миронегу куда большее уважение, чем его отцу.

На смех и болтовню подростков стали оборачиваться стирманы и впередсмотрящие, собравшиеся на совет у форштевней. Но веселье было недолгим – корабли расцепили борта и разошлись по широкой воде.

Ошеломленные простором лесовики Хотнег и Тойво так и не обрели дар речи. Но смотреть по сторонам было некогда. На снеккье Хаварда готовились ставить парус. Опытные гребцы сняли массивный рей толщиной в мужскую ладонь с передней стойки, тут же вынули из крепления и саму стойку, чтобы легче было развернуть рей. Оставалось только удивляться продуманности всех мелочей и быстрой разборности приспособлений. Гребцы вынули весла и сложили в кормовой части. У сумрачных людей Хаварда при установке реи смеха и шуток было больше, чем за всю дорогу от Лемо-йоги. И вот уже поднятый на веревках из кожи рей развернул под собой огромный прошитый парус. Тело корабля под крепкой рукой стирмана направило резной форштевень на северо-восток, парус выгнулся под ветром, и конь моря, упруго разрывая волны, резво двинулся вперед.

У Инги все сладко закипало внутри. Теперь, когда корабль весело понесся над водой и волны стучали под обшивкой быстрее и быстрее, сердце Инги готово было выпрыгнуть от радости. Тойво и Хотнег никогда не видели такого простора, и один от восторга запел на лесном языке, а другой непрерывно смеялся, глядя по сторонам. Даже Оттар улыбался до ушей и обнимал за плечи Альвстейна, а их мальчишки – Офейг, Аки и Вигфус толкали друг друга, посмеиваясь над веселым и открытым лицом Тойво. Брат пастуха, запрокинув голову, смотрел на огромный парус, выгнувшийся под ветром, и пел во все горло. Инги, набрав в легкие воздух открытого простора, вдруг громко прокричал древние висы:

– Взлетает бурун в-выше штевня-а, добыча кос-стра погребального в-волну рас-сека-ет ш-шипящую, упругий в-ветер в-ведет нас в сторону с-самой с-смерти… Но кто с-спросит об этом? Кто в-вспомнит?

Эйнар улыбнулся и хлопнул Инги по плечу:

– Хорошо сложил, Инги!

– Не, это древняя песня, но сейчас вспомнилась. Красиво сказано, да?

– Мне сейчас тоже пришли слова, но хочу еще обкатать камешки на языке. Вечером в Хольмгарде скажу… А еще я хочу сложить песню о нашей поездке в Алдейгьюборг. Большую песню, каких еще не бывало!