Онлайн книга «Руны земли»
|
Вокруг, там, за тяжелыми стенами, вдоль долгого берега, движется тяжесть огромной и холодной реки велсвов, и захочешь остановить – не остановишь, только жилы все из тебя повытянет. О ней, о безжалостной реке, дома с ужасом перешептывались, пугали друг друга рассказами дети малые о мертвых родственниках, уплывающих сюда через Ильмери-озеро… Жива ли она еще, или здесь только тень жизни на этой смертной реке, на этом острове, за бурным морем, среди холоднокровных чужаков? Не так много, значит, потюкали ее резными змеиными головками на веселом празднике, отгоняя малым несчастьем бо́льшее. Только теперь вот истинный Велес клюнул ее, и никто уже не поможет. Выхватил из семьи, перенес на берег другой, бросил в руки волков заморских. Взрослые то пугали детишек, говоря, что он забирает непослушных, то забавляли глупыми рассказами о смуте из-за жены громовержца и о том, как лихо змеюшку Велеса загнали в землю. Но давно уж она приметила, с какой серьезностью поминали взрослые велсвовых людей… И не глупые сказочки у печи были за этим. Забирал он и скот, и колосья, уводил добычу охотников, жизнь забирал до срока и лишал матерей деточек, был он рядом всегда, до него тоньше волоса, но не дотронешься, тут он уже, хозяин земли, рядышком, молчалив, без вопросов, без окликов. Говорила летгола, издревле жившая здесь, рядышком, что логово его там, на севере, где безлюдны болота бескрайние, где холодное небо лежит на краю теплого мира, там тоской смертельной иссасываются даже люди крепчайшие, сильные. Но и здесь он везде меж людей проливается и собой все и вся обволакивает. На границе с ним, по самой кромочке ходят люди его, велсвовы, страшные замежинники, не то здешние они, не то тамошние. Говорят, волю его они сдерживают. Равновесие между жизнью и смертью удерживают. Не выходят к людям без надобности, но придут – не откажешься. Этим летом она такое видела. Идет солнышко по своим кресным дням[130], от короткого дня к равноденствию, до самого длинного, и опять к осени, к равноденствию, там зима уже, солнце силу теряет почти до смерти. Человек живет вслед по солнышку, свои кресные дни у него, отдает себя детям и правнукам, и мужчина огонь свой в холодную пору отдает окружающим, и возвращает влагу женщина в самое теплое время. Так в эти кресные дни, когда солнышко на короткий день поворачивает, а цветенье лета в разгаре, созывают старух на последнюю трапезу. Собирают девушки ясным днем мусор весь и готовят костер преогромный, ставят стол на лугу, каравай испеченный, и едят женщины вместе и девушки, песни слушают и сказы старые, и заветы старух выслушивают. А под вечер идут с песнями на реку тихую, на согретую солнышком. Раздеваются молодые и девушки, идут словно дети малые, украшают старух для купания, песни им поют благодарные, и заходят с ними в самую воду, там, где ивы, и кладут на воду родительниц. И она это видела, и сама этим летом подталкивала на воде в платьях праздничных уходящих на кресную смерть. И одна из старух не тонула, уплывая по реке с тихой песенкой. Тонко-тонко из беззубого рта вылетали слова прощальные, тут как выскочат из-под ивовых веток словно тени какие-то, люди заросшие, и ручищами ее в воду враз поприжали, пузыри только ахнули над поверхностью. Повыскакивали с визгом девки кресные, унося с собой силу водную. |