Онлайн книга «Руны земли»
|
– Дрожжи в этом году не те, и в закваску я сыплю больше, а вчера, по-моему, пожалела, попробуй, аити… – Как всегда, хорошо, – сказала, пригубив с ложки, Гордая Илма, улыбнулась, глядя на серьезную молодую хозяйку. – Пробовала я готовый бьёр. Хорошо получился, ведунья моя! Мать слегка обняла дочь. – Боюсь, не маловато ли будет… – Да у меня двести мер готово, куда больше, яблок на зиму не осталось! – всплеснула Илма руками. – Или гостей новых ждешь, ма? Поэтому и не спала? – Может быть, и поэтому… Надо отнести в святилище Тоору праздничного олу. Новое уже вряд ли к сроку вызреет, потому поставь простой браги побольше… – Так сколько ставить? – Посчитай – на всех наших, на соседей из Лисьего рода, на соседей с Родниковой реки, и на кемцев, и на людей с верховьев Орьяд-йоги[49], и на людей дома Хельги, и на соседа его Торда с сыновьями, всего человек сто будет. Ну и на людей Гутхорма, обычно у него здесь человек двадцать, не более. Жду его со дня на день… – Что, пришли гонцы его? Мать пожала плечами. – Месяц уже торопит… Жертвоприношение скоро. Ладно, ладно, справишься, не делай большие глаза… Ты же знаешь, сколько соседи своего питья принесут! Гордая Илма погладила дочь по спине. – Сегодня, как и вчера, будут приходить из леса люди с припасами, так что принимай, не оставляй без внимания. Тебе потом и без меня их принимать… Те, кто сейчас на руках матерей, моими гостями уже не будут, тебе о них придется заботиться, когда меня не станет… Не морщись… Смерть всегда рядом. Вчера видела я Саукко-Выдру, да, да, она уходила на север, передала свою последнюю просьбу – оттого и мысли в голову лезут грустные… Да ты и сама что-то невеселая, дочка? – Три ночи прошло, а я вся извелась… Просто смешно. Знаю, сегодня Инги с Эйнаром ночевать у своей запруды будут. Думала вечером к парням сбегать, а здесь столько работы. Опять не успею, хотела снести им свежего олу. – В юности грустишь из-за трех дней разлуки, а в старости из-за потраченной жизни. Вот выдам тебя замуж, намилуетесь тогда со своим Инги. Илма, фыркнув, отвернулась, а мать, посмеиваясь, вышла из варни и, дав указания младшим, отправилась по тропе к кузнецу Хельги. После встречи с Саукко дожидаться, пока отец Инги сам решится с ней поговорить, времени не было. Она пошла среди расчищенных еще стариком Иваром, отцом Хельги, полей. Сколько людей загубил безжалостный старик тогда, лучше и не вспоминать. С утра до вечера, по уши в грязи работали Ивар с сыновьями и трэллями-рабами. И нельзя было отличить свободного от раба. Только работали свободные дольше, вставали раньше и не скулили от боли в суставах. Ночью все вповалку валились на настилы в тесном доме. А утром все начиналось сначала. Многие не выжили. Но сыновья Ивара выжили, повзрослели и разбрелись по свету. Здесь остался только один. Красивы и печальны осенние поля, особенно когда через них идет человек. Гордая Илма смотрела вдаль и одновременно видела себя со стороны. Она шла среди скошенных лугов, на которых ярко зеленела трава, овцы поднимали головы, провожая своими грустными глазами человека. Илма шла, прислушиваясь и присматриваясь, как на охоте, но не зверя или птицу выслеживала она, а знак. Поэтому видела себя словно со стороны – одинокую женщину, давно потерявшую мужа, с юности влюбленную в соседского парня, за сына которого теперь собиралась сватать свою дочь. |