Онлайн книга «Руны земли»
|
И она обвивала руками спину друга своего жениха и сжимала его коленями, зная, что он смотрел в глаза ее Эйнара, слышал его голос и его смех. И было это куда слаще, чем той ночью после резни. Ей было жалко своих старших сестер, ведь у них не будет такого, никогда не будет такой огромной свадьбы и не будет столько разных гостей и таких знатных гостей, ведь что помнят женщины всю свою жизнь – дни своей свадьбы! А у нее свадьба – всем на зависть. Теперь друг Эйнара провел по сдвоенным сходням ее на корабль, она улыбалась ему и окружающему простору, и людям, собравшимся вокруг. С улыбкой села она рядом со своим Эйнаром, посмотрела на спокойное лицо жениха, поправила волосы на его лбу, разгладила его рубаху и прижалась к нему поудобнее. Вокруг корабля гребцы пели походные песни и колотили в бубны, трубили в берестяные трубы. Солнце вышло из-за серых туч, и ей стало совсем весело. Когда к ней подошли мужчины, она придержала свои волосы и помогла захлестнуть веревку вокруг своей шеи. Ее лицо накрыли свадебным платком, и вот, когда старуха, бродившая от невесты к невесте, приблизилась, мужчины, прижав ей руки, стянули веревку на ее шее, а сквозь платок мелькнула тень старухи, которая быстро сунула ей в сердце нож. Ой, и еще, и еще раз… Улетая в бездну, она теснее прижалась к Эйнару, к его надежному плечу. Какая она счастливая. Как хорошо все сложилось… * * * Огонь недолго разгорался. В горячем воздухе платки невест поднялись крыльями, пытаясь улететь в небо, и вот уже огромной стеной пламя с воем охватило весь корабль. Рядом так же заполыхали лодки норвежцев. Столбы дыма поднялись, сливаясь друг с другом, в серое небо над Ильмери, Хольмгардом и всей землей. Под треск пылающих бортов, когда твое лицо до самых костей пропекается жаром погребального костра, с которого уходят в Валхалл твои друзья, понимаешь вдруг, что пробудился от смертного оцепенения. Пиры и занятия под присмотром Хаварда могли бы продолжаться еще не одну неделю, но та оглушенность, в которой пребывал Инги после боя, рассеялась только теперь. Эйнар погиб, боль и ужас всплыли из глубины Инги, разрывая и сотрясая все его связки и мышцы. Гул пламени скрыл его плач, он прикрыл глаза рукой, как ребенок. Он плакал от обиды, что не услышит более голоса друга, его песен и его смеха. Плакал оттого, что не сможет объяснить его сестре Салми, как так получилось, что он не сберег Эйнара. Инги плакал оттого, что его юность кончилась, и от тоски по их совместным с Эйнаром воспоминаниям, и от страха, что память об их юности теперь только в нем и ему не с кем теперь переглянуться, увидев красивый закат или услышав хорошо сложенные слова древней песни. Взглянув на огонь, Инги вспомнил, как радовался Эйнар словам старой песни: – Взлетает бурун выше штевня, добыча костра погребального волну рассекает шипящую, упругий ветер ведет нас в сторону самой смерти… Но кто спросит об этом? Кто вспомнит? Эйнар не вспоминал старых песен, а сочинял новые, но кто теперь их вспомнит! И не сложит Эйнар песнь о путешествии вадландцев в Алдейгьюборг, а мальчишки, Офейг и Вигфус, не научат теперь Инги разным играм в тавлеи, и не научится он у Аки борьбе ногами. Инги всхлипывал о потерянных возможностях и твердил себе, что все они будут рядом, среди живых, пока он жив! Эти парни будут живы в его словах! Он оставил каннеле Эйнара себе, не стал отправлять его с другом в огонь. Делили они многострунное каннеле дома, теперь оно продолжит петь песни только с ним. |