Онлайн книга «Руны земли»
|
Пришедшие, не переставая тихо петь, внимательно следили за движениями нойд. Люди пришли совершить плату за тайну времени, за несколько лет жизни вперед. Речь не о зиме, перед которой каждую осень приносилась жертва, на этот раз совершалось большое жертвоприношение, чтобы тьма будущего не взяла лишнего. С просьбой о жизни взметнулись ввысь голоса. Пошел нойда вокруг погашенного костра, увлекая за собой пришедших, закручивая вокруг короба с жребиями и людей, и поляну, и лес, и небо над ними. Перед тайной смерти и жизни их предки когда-то выстроили обряд, который помогал им выжить столетиями в этом лесу, под этим небом, на этой земле. Крутилась толпа, стучали арпы-колотушки по каунусам-бубнам, и пятки стучали о землю, в небо поднималась древняя песня. Ведущий-нойда схватил с кострища короб, перетряхнул его несколько раз, двинулся в обратном направлении, петляя между людьми. В коробе клацали темные и светлые клинья. Их мало, на всех пришедших не хватит, но тем, кто рискнет, светлый знак подарит удачу на годы вперед. Кого-то духи заставят выбрать темный знак; кто знает, сколько их там? Пляшущие люди начали увязываться вслед за нойдой, струились друг за другом сквозь встречную толпу. Топот ног становился все сильней, короб звучал все громче, бубны били быстрей, и песня кричалась веселей. Вдруг нойда обернулся и выставил короб на вытянутых руках идущим за ним людям. Многие шарахнулись в стороны, но один смело выхватил и предъявил знак. Вот и другие смельчаки радостно запрыгали, и следующие, и еще… От человека к человеку метался нойда с коробом, многие не решались, большинство, видя всеобщую радость, забыв о том, что есть и смертный знак, начали давиться, пытаясь заполучить удачу. Но вот одна рука замерла, сжимая темный клин. Оборвалась песня. Несколько рук вытолкнули на загашенное кострище избранника в берестяной личине, по росту мальчишку, усадили его на бадью и набросили ему на голову светлую холстину. Пошли в пляске нойды вокруг кострища, зазвучали опять слова юойгама, древнего языка камланий. Сделавшие свой выбор старики и старухи сели рядом с избранным на золу, сами закрыли себе лица платками. Вокруг неподвижных людей, расправляя веревки, засуетились участники действа – и вдруг бросились к ним. Захлестнули петли вокруг их шей, потянули с силой концы веревок в стороны. Один за другим сникали сидящие, задушенные силой десятков рук. Запели нойды над сникшими, еще сильней застучали арпы-колотушки по расписным бубнам. Темнело, и темная толпа людей, сливаясь, все более походила на одного большого зверя. Стучали звучные бубны, гудели мунхарпы, взлетала к появившимся на небе звездам песня на забытом языке. Темный лес стоял неподвижно. * * * Когда-то Ивар, отец Хельги, был допущен старейшинами леса к такому ночному пиру после осеннего жертвоприношения, но ни он, ни его сын не участвовали в самом игрище, лишь дожидались, как свидетели, вечернего возлияния. Теперь Гутхорм-херсир сидел рядом с Хельги, молчал и посматривал на лица людей, выходящих из сумерек. Подле отцов были и сыновья, Оттар и Инги. Сын Хельги пытался высмотреть среди возвращающихся из леса знакомых, наконец, увидев Тойво и Гордую Илму, успокоился. Скинув личины с окаменевших лиц, люди подсаживались к длинному костру, кивали друг другу, оглядывались в поисках родственников. |