Книга Ловушка для сердцееда, страница 149 – Натали Карамель

Два месяца в Шато Виллар растворились в одном сладком, лихорадочном вихре. Поместье, подобно живому существу, вдохновленному любовью, превратилось в идеально слаженный оркестр, где каждый инструмент — от мастера до служанки — знал свою партию и исполнял ее с особым трепетом. Ведь творили они не просто праздник — творили сказку для своего Графа и его Прекрасной Невесты.

Воздух гудел многоголосьем: перекличка распорядителей, смех, доносившийся с кухни, где Луи командовал армией поваров, мерный стук молотков Жана и его плотников, возводивших в парке ажурные беседки и расширявших мраморную террасу для бесконечных танцев. Звенел хрусталь — Мари, с нежностью матери, перемывала и расставляла фамильный сервиз, шепча названия предметов прошлых эпох. Из мастерской Анри доносилось гудение пил и запах озона — там рождались не только светящиеся шары, но и миниатюрные фонтаны, чьи струи должны были переливаться всеми цветами радуги. Шуршали дорогие ткани в ателье мадам Рене — целый флигель был отдан под создание того самого шедевра. И почти ежечасно — звонок у ворот: то мраморные плиты для новых ступеней, то ящики с диковинными цветами для Мартена, то бочонки с вином, отобранные лично Луи.

Шато пропиталось запахами предвкушения: свежеструганной древесины и лака для новых построек, раскаленного металла из временной кузницы для кованых элементов беседок. С кухни манил гипнотический аромат карамелизированного миндаля и ванили — Луи колдовал над десертами. Тончайшие ноты французского шелка и пудры дорогого итальянского кружева витали в покоях мадам Рене. В оранжереях и на верандах царило густое, опьяняющее благоухание тысяч бутонов — роз, пионов, гортензий, лаванды. И даже запах свежей типографской краски казался волшебным — Мари, высунув кончик языка от сосредоточенности, каллиграфическим почерком выводила имена гостей на приглашениях из плотной, бархатистой бумаги с гербом Вилларов.

Лео был душой и сердцем этой симфонии. Он появлялся повсюду: обсуждал эскизы арок с Жаном, вдыхая запах сосны; с Мартеном выбирал оттенки роз, чьи лепестки усыпят путь невесты; дегустировал с Луи соусы, закрывая глаза от наслаждения; спорил с загоревшимся идеей Анри об «эффекте северного сияния» над танцполом; приносил мадам Рене эскизы жемчужных заколок, идеально подходящих к ее творению. Его кабинет был завален толстыми конвертами с гербами герцогств и графств — ответами на приглашения. Каждое «Да, будем непременно!» было маленьким триумфом, заставлявшим его сердце биться чаще. Почтальон, развозивший эти драгоценные согласия, стал героем дня. Лео ловил себя на мысли, что даже воздух в Шато стал другим — гуще, слаще, звонче, заряженным любовью и ожиданием чуда для нее.

Однако, среди восторженных ответов на приглашения, как шипы среди роз, приходили и другие письма. Конверты с печатью маркизы дэ Эгриньи были аккуратны, но их содержимое остужало пыл Лео.

Он распечатывал одно из них в кабинете, отойдя от стола с гербованными «Да!». Тонкий лист пахнул фиалковым порошком, но слова были стальными:

«Дорогой Леонард. Радость моя безмерна, видя, как Шато Виллар расцветает для твоего счастья. Однако, тени Версаля длинны. Наш августейший друг проявляет… повышенный интерес к твоим планам. Де Лоррен не успокоился, его шепот в королевском ухе ядовит. Будь осторожен в выборе гостей — некоторые «друзья» могут оказаться ушами врага. Я делаю все возможное, чтобы отвлечь внимание и нейтрализовать самые острые углы, но королевская милость ныне — тонкий лед. Наслаждайся подготовкой, но не теряй бдительности. Твоя тетушка, Элиза.»