Книга Битва за сердцееда: Версальский фронт, страница 45 – Натали Карамель

Хватит быть марионеткой. Пора дергать за ниточки самой. Пора стать кукловодом в этом мерзком версальском театре теней.

Я — Елена де Виллар. Графиня. Жена Леонардо, самого преданного человека, которого я знала. Человека, который верит в меня даже сейчас.

И я — Лия из 2025 года. Женщина, знающая ход истории, знающая слабости этих самодовольных тиранов в кружевах. Знающая цену свободе и человеческому достоинству. Знающая, что Версаль падет. Может, не завтра, но падет.

Знания — мое оружие. Связь — моя жила. Союзники — моя сила. А ярость за себя, за Лео, за изуродованную де Ларжье, за Колетт, за Мари — мое топливо.

Лоррен? Пусть готовит свое «изящество». Он просчитался. Он думал, что сломал меня вчерашним зрелищем? Он лишь разбудил спящий вулкан.

Я поднялась. Не шатаясь. Твердо. Подошла к окну. Сумерки сгущались над садами, но теперь это были не враждебные сумерки. Это были сумерки перед битвой.

— Мари, — мой голос прозвучал не громко, но с непривычной властной нотой, заставившей ее вздрогнуть. — Передай им… — я кивнула в сторону двери, где стояли немые тени Лоррена, — что я желаю видеть герцога де Лоррена. Сегодня вечером. В моих апартаментах. Для… ужина.

Мари ахнула, ее глаза округлились от ужаса.

— М-мадам?! Но… он же… он…

— Он получил то, что хотел: мое внимание, — я поправила складку на своем скромном платье, словно это было бальное одеяние. — Теперь он получит и приглашение. Но на моих условиях. — Я повернулась к ней, и в моем взгляде не было страха, только стальная решимость. — Передай четко: Графиня де Виллар приглашает Его Светлость герцога де Лоррена разделить с ней ужин. Сегодня. В девять. И скажи, — я позволила себе ледяную улыбку, — что после недели затворничества мне необходимо… разнообразие. И общество достойного кавалера.

Мари все еще смотрела на меня, как на призрак, но кивнула, проглотив ком в горле. Она поняла. Это был не капитуляция. Это была декларация войны. Изящной, женственной, но войны.

Я подошла к окну. Сумерки сгущались над садами, но теперь они казались не могильной тьмой, а бархатной завесой перед началом великого спектакля.

«Хочешь меня, герцог?» Мысль пронеслась с ледяной ясностью. Что ж, начнем с конфетно-букетного периода. С моими правилами. С моими «капризами». Ты получишь не дрожащую жертву, а женщину, которая знает свою цену и намерена диктовать условия. Первое условие: я выхожу из этой комнаты. Не как пленница, а как хозяйка, принимающая гостя.

Свобода? Она будет моей. Шаг за шагом. Ужин за ужином. И твое «изящество», герцог, обернется твоей петлей.

Я чувствовала, как по спине пробежал холодок — не от страха, а от азарта. Игра началась по-настоящему. И на этот раз ставку делала я.

Вода была почти обжигающе горячей, пар клубился над медным тазом, застилая зеркала и резные панели ванной комнаты. Я погрузилась в нее по шею, чувствуя, как жар проникает в закостеневшие мышцы, смывая не только грязь, но и остатки страха, апатии, жертвенности. Страх остался, конечно. Но теперь он был холодным, острым инструментом, а не парализующей трясиной.

За дверью слышались приглушенные звуки: шарканье тряпки Мари, звон посуды, которую Колетт расставляла с особой тщательностью, легкий скрип открытого окна — они проветривали комнату, изгоняя запах затворничества и страха. Готовили сцену.