Книга Истинная за Завесой, страница 63 – Натали Карамель

Внутри замка поднялась тревога. Загремели засовы, захлопнулись ставни. Слышались крики слуг, бегающих по коридорам, звяканье оружия стражников, занявших позиции на стенах. Но никто не выходил наружу. Защита держалась.

Чужак метался, как зверь в клетке. Он бил хвостом по стенам, взмывал вверх, осыпая крышу градом камней, которые он вырывал когтями из скалы, и снова пикировал вниз, пытаясь пробить магический барьер. Его рев был оглушительным, полным боли, отчаяния и слепой ярости. Катя и Луиза, прижавшись к холодной стене замерли. Страх сковывал их сильнее любого льда. Катя чувствовала, как через кулон дрожит земля под ногами от ударов. Три часа. Три бесконечных часа этот кошмар длился.

И вдруг… новый рев. Знакомый. Глубокий, властный, пронизывающий ночь, как меч. Он прокатился над замком, заглушая безумные вопли чужака.

Катя и Луиза синхронно подняли головы к небу. Над зубцами башен, очерченный на фоне звезд, плавно снижалась огромная, величавая тень. Бронзово-золотистая чешуя слабо мерцала в лунном свете. Крылья, широкие и могучие, замерли в последнем взмахе перед посадкой.

Далин. Он вернулся.

Воздух, еще дрожавший от яростного рева чужака, внезапно наполнился иным звуком – низким, мощным, словно удар гонга по самой тверди мира. Это был рев Далина. Не вопль боли или безумия, а холодный, сокрушающий гнев хозяина, чье владение посмели осквернить.

Бронзово-золотой дракон, казавшийся огромным даже на фоне ночного неба, спикировал с такой скоростью, что воздух завыл. Его приземление на каменную площадку перед замком было не падением, а утверждением власти. Камни под его когтями не треснули, а лишь глухо застонали, приняв его вес. Он встал между своим замком и буро-коричневым чужаком, как живая стена.

Чужак, на мгновение опешивший от появления столь могущественного сородича, мгновенно перешел в атаку. Его желтые глаза, горящие безумной яростью и какой-то неутолимой мукой, сузились. Он рванулся вперед, не пытаясь больше пробить стены, а целиком сосредоточив свою злобу на Далине. Огромная когтистая лапа со свистом рассекла воздух, целясь в шею золотого дракона.

Далин двинулся с невозмутимой, пугающей точностью. Он не стал уворачиваться. Его собственная лапа, обернутая в чешую цвета старой бронзы, встретила удар чужака сокрушительным блоком. Раздался звон, будто сошлись два гигантских меча. Искры, настоящие искры металла, брызнули в ночь. Чужак взревел от ярости и боли – его удар был отбит с такой силой, что кости в лапе затрещали.

Началась потасовка титанов.

Они сшибались, как ураганы. Когти рвали чешую, зубы смыкались в пустоте, хвосты, словно бичи судьбы, хлестали по камням, оставляя глубокие борозды и высекая снопы искр. Чужак был яростен, непредсказуем, движим слепой яростью и отчаянием. Он плевался сгустками жидкого огня, который растекался по камням площадки, пожирая остатки травы и опаляя древние стены. Повсюду полыхал огонь, отбрасывая безумные тени скачущих чудовищ. Запах гари, серы и горящей плоти стал невыносимым.

Но Далин... Далин дрался иначе. Его движения были расчетливыми, экономичными, смертоносными. Каждый удар, каждый блок, каждый рывок – все было доведено до совершенства. Он не тратил силы зря. Он использовал ярость чужака против него самого, уворачиваясь от самых свирепых атак и нанося точные, разящие контрудары. Его собственное пламя было не хаотичным пожаром, а сфокусированной струей раскаленного металла, прожигающей чешую буро-коричневого дракона и заставлявшей его отступать с диким воем.