Книга Летний сад, страница 202 – Полина Саймонс

– Александр, прекрати! – сказала Татьяна, пытаясь оттолкнуть его, но он стоял как каменный столб.

– Я вчера ушел к другу не потому, что был зол, – тихо и медленно произнес он.

– Я тоже иду к подруге, – заявила Татьяна, толкая его. – И не потому, что разозлилась. А для твоего друга был стриптиз?

Александр схватил ее за руки и усадил на кровать:

– Ты не пойдешь.

Татьяна вскочила. Он снова усадил ее.

Но как только он отпустил ее руки, она снова вскочила. Он обхватил ее и прижал к себе.

– Таня, – тихо заговорил он, – прекрати!

На этот раз она даже рук поднять не могла.

– Отпусти меня! О чем ты беспокоишься? Все будет прекрасно. Так же, как с тобой.

– Ох, черт побери! – Его пальцы крепче впились в нее. – Ты никуда не пойдешь, так что успокойся, а потом мы сможем поговорить обо всем как взрослые люди.

– Отпусти меня! – выдохнула она. – Ты не можешь так поступать!

– Не могу? Так помешай мне, Таня.

Отчаянно пытаясь вырваться, она дергалась, задыхаясь.

– Ты делаешь это только для того, чтобы расстроить меня. И у тебя получается. Так что считай меня расстроенным.

Чем сильнее она сопротивлялась, тем крепче он ее сжимал. Она прикусила губу, стараясь не застонать от боли, не желая доставлять ему удовлетворение. Слегка передвинув ее, Александр теперь держал ее одной рукой, а другая забралась под ее шелковое платье и скользнула по голой коже над чулками.

– Ты вот так нарядилась, чтобы пойти в кабак с путанами, надела кружевной пояс для чулок и черные чулки со швом, да? – сказал он, тяжело дыша и ощупывая ее белье. – Зачем вообще было трудиться надевать трусики, Таня?

– Александр! Отпусти меня!

– Перестань брыкаться, тогда отпущу.

Он был таким огромным и расстроенным, что забылся, забыл о своей силе, он мог сделать ей больно.

– Отпусти, тогда перестану брыкаться!

– Таня… – Его пальцы сжались на ее бедре, и она вскрикнула.

Ей действительно было не уйти из спальни, если он ее не отпустит. Она не могла обрести свободу, если он не даст ее ей. Возможно, в другое время это бы ее успокоило, но в этот момент лишь сильнее злило. Она снова и снова вырывалась, ее маленькое тело извивалось по-змеиному.

– Тебе не победить, – сказал он, даже не задохнувшись. – Так что прекрати немедленно.

К еще большему унижению, она не удержала равновесия на высоких каблуках и упала спиной на кровать.

– Это ты прекрати немедленно! – выдохнула она.

У нее не было уже сил даже кричать, слова вырвались почти беззвучно. Его руки причиняли боль, пряжка его ремня причиняла боль, его слова ранили, а она и так уже была изранена вчерашним.

– Скажи, – прохрипела она, – ты вот так же обращался со своей голой шлюхой? Ей это нравилось?

– Не так, как тебе, – ответил Александр, и тут Татьяна разрыдалась и закричала.

А в дверь принялся стучать Энтони:

– Мамуля! Мамуля! МАМА!

Александр толкнул ее на кровать, и она с трудом поднялась на ноги и убежала в ванную комнату, заперла за собой дверь. Он открыл ее пинком, она отступила назад, налетела на ванну, громко крича: «Прекрати, пожалуйста, прекрати!» – вскинула руки… Он сжал ладонями ее лицо, закрыл ее рот и сквозь зубы процедил:

– Перестань орать! Твой сын за дверью! Хочешь уйти? Валяй. Иди. Мне плевать, что ты делаешь.

Грубо оттолкнув ее, он вышел из ванной, а она попыталась закрыть сломанную дверь. В спальне стало тихо, лишь Татьяна плакала внутри, да Энтони плакал снаружи; его тихое хныканье доносилось до нее: