Книга Летний сад, страница 223 – Полина Саймонс

– Ох да, пожалуйста. Давай посидим рядом с твоим другом Стивом. Может, поговорим с ним о мальчишнике. Я слышала, отель «Хо» очень хорош. Очень приветлив.

Александр смог лишь не оттолкнуть ее руку. Они пошли к кругу стульев на краю лужайки, сели рядом с Джеффом и Синди, Стивом и Амандой.

Синди была замужем уже целый месяц. Она рассказывала Аманде и Татьяне, каким оказался первый месяц ее брака. Александр невольно поворачивался к Татьяне, сидевшей справа от него. Десять лет назад они тоже провели вместе свой первый месяц. Здесь, под темнеющим небом Финикса, они почти забыли об этом. Но потом она повернулась к нему, и по умоляющему выражению ее лица он увидел, что она не забыла. Всего один взгляд, короткий кивок головой – как тост в честь вечных Уральских гор и вечно текущей Камы.

– А у нас новости, – заявила Синди. – Джефф не хочет, чтобы я об этом говорила, но вы же близкие друзья, я не могу не сказать вам.

Джефф закатил глаза.

– У нас будет малыш! – воскликнула Синди.

Последовали восклицания и поздравления. Мужчины пожимали Джеффу руку. Женщины обнимали Синди. Никто и поверить в такое не мог!

– Уже? – удивилась Аманда.

– Неплохо постарался, приятель! – сказал Стив. – Неплохо! Быстрая работа!

– А к чему тянуть, я бы так сказал. Если хочешь что-то сделать, делай сразу.

Александр старался не смотреть на Татьяну, когда оба они изображали улыбки, поздравляя Джеффа и Синди.

Дадли проходил неподалеку и, увидев их, притащил свободный садовый стул и водрузил его рядом с Татьяной. Все тут же перестали говорить о детях. Дадли спросил Татьяну, не хочется ли ей еще стаканчик винишка, поскольку ее стакан был пуст; он назвал ее Таней. Сказал, что знавал нескольких русских солдат, когда был в Европе, и слышал, что русских девушек по имени Таня называют иногда Танечкой.

– Тебя кто-нибудь называет Танечкой, ты ведь вроде как русская девушка? – хихикнул Дадли, изогнув губы в нехорошей улыбке.

– Таня не русская, Дадли, – сообщила Аманда. – Она из Нью-Йорка.

– Да ты посмотри на ее волосы! – возразил Дадли. – Вот уж совсем не Нью-Йорк! Это волосы русской крестьянки. – Он ухмыльнулся и вскинул брови. – До того, как их освободили от крепостничества.

Александр встал, поднял со стула бледнеющую Татьяну и поменялся с ней местами.

– Чтобы вам с Амандой не приходилось говорить через меня, – пояснил он, садясь рядом с Дадли, но не глядя на него.

Но их беседа вдруг заглохла.

– Я видел как-то твои татуировки, когда ты стелил полы, – сказал Дадли Александру. – У тебя есть просто отличные. Молоток и серп на руке, а?

– Да, и что?

– Где ты ее наколол?

– В Катовице.

– Сам решил или насильно?

– Заставили.

– И как тебя удержали на месте для этого? Я бы дрался до крови, прежде чем поимел такое на руке.

Татьяна коснулась ноги Александра – это был ее способ утешения и предостережения. Он не обратил на нее внимания, повернулся и молча уставился на Дадли, спиной к ней.

– Ты был бы покрыт татушками от шеи и до копчика, – сказал наконец Александр. – На площадке Шрейнера я как-то видел на твоем предплечье тату – дракон, вытворяющий кое-что с несчастной дамочкой. И у тебя есть ножи, вонзенные в человеческие сердца, и отсечение головы, и расчленение. Это что, лучше, чем молот и серп?

– Лучше клейма красных? Да где ты живешь? Конечно лучше! – заявил Дадли. – Все это я сделал по собственной воле, не скованный цепями. Это был мой выбор.