Книга Летний сад, страница 328 – Полина Саймонс

Она хотела было что-то сказать, но Александр качнул головой, сделал еще полшага и оказался уже в полудюйме от ее лица.

– Ни рядом со мной, ни рядом с моим домом, ни рядом с моей женой, никогда больше.

Теперь она открыла рот.

Он качнул головой:

– Нет, Кармен. Когда я говорю – больше ни единого чертова слова, это значит – ни единого чертова слова. Просто уезжай.

Он говорил так угрожающе, что она наконец умолкла, поняв его.

У нее дрожали колени, грудь в сексуальном свитере тяжело вздымалась. Кармен с трудом открыла дверцу машины, села в нее и уехала.

Александр ссорился с женщиной, которая не была его женой! Это было неслыханно, это было так скандально, неправильно…

– Где моя мама? – спросил Энтони в десять часов того вечера.

Воистину это был хороший вопрос. Где была его мать? Когда Александр позвонил в госпиталь, Эрин сказала ему, что Татьяна взяла двойную смену.

– Она – что? – Александр оперся о кухонный островок, чтобы не упасть. – Эрин, дай мне поговорить с ней.

– Не могу, она сейчас в главной травматологии, она не может подойти к телефону. Я ей скажу, чтобы позвонила тебе, когда выйдет.

Энтони поверить не мог, что его мать взяла двойную смену. Александр и сам не мог в это поверить. Они не знали, что делать, просто сидели молча за кухонным столом. Немного раньше они съели остатки вчерашних блинчиков, и Энтони, в тот момент еще счастливый, с набитым ртом, спросил:

– Ох, пап, что ты сделал такого хорошего, что у нас сегодня блинчики?

Что он такого сделал, что они заслужили блинчики? Определенно ничего хорошего.

Но в половине одиннадцатого вечера, когда с едой давно было покончено, Энтони сказал:

– Что-то не так, а? Мама меня отправила к Сержио посреди недели, как будто у нас в доме лежит еще один мертвый Дадли.

Александр подумал, что воспоминание его сына весьма уместно.

Чересчур расстроенный сын стал для Александра причиной проехать сорок миль посреди ночи четверга, чтобы повидать Татьяну. Они сидели в комнате ожидания с двумя пьяницами, мужчиной со сломанной ногой, женщиной с сухим кашлем и малышом с лихорадкой.

Ее вызывали снова и снова. Но всем пришлось прождать еще тридцать пять минут, прежде чем она выбежала в приемную. Сын бросился к ней. Муж остался на месте, мрачно изучая свои израненные ладони.

– Что не так, что случилось? – спросила она в испуге.

– Ничего, – ответил Энтони. – Мам, почему ты здесь? Почему ты работаешь двойную смену? Ты никогда не брала вторых смен. И почему ты нам не позвонила? Мы так беспокоились! Почему ты нам не сказала, что будешь работать ночью? Почему домой не едешь?

Александр подумал, что сын задал вполне уместные вопросы. Но забыл о другом: что ты подозреваешь такого, что я мог бы моментально отрицать, чтобы я мог снова прикоснуться к тебе и никогда больше не думать и не говорить об этом? Что я натворил? Какую ложь я могу придумать теперь, чтобы все исправить? И когда к нам придет команда коронера, чтобы отчистить наш дом от Кармен, Татьяна? Вот такие вопросы должен был задать их сын, думал Александр.

Татьяна села на стул. Они старались говорить как можно тише. Пьяницы прислушивались.

– Я просто работаю еще одну смену, малыш, вот и все, – сказала Татьяна. – Рождество. Нам не хватает людей, мы очень заняты. Сейчас многие страдают. Всем очень, очень плохо.