Онлайн книга «Летний сад»
|
Александр звонил ей в миссию, звонил в госпиталь, но она не подходила к телефону и не перезванивала. – Извини, Александр, – говорили ему Эрин и Кассандра. – Она занята, она в хирургии, она в первой травматологии, она во второй травматологии, у нас одна автоавария за другой, один сердечный приступ за другим, даже ножевое ранение! Она не может подойти к телефону! Они с Энтони не могли сидеть в пустом доме. Отправились ужинать и в кино, посмотрели «Вторжение похитителей тел». Они почти не разговаривали. Огоньки на елке не включали, и Александр забыл включить наружное освещение. Вернувшись в одиннадцать, они едва могли вообще рассмотреть свой дом на вершине Джомакса. Их маленький маяк бы черным как смоль и внутри и снаружи. Александр снова позвонил ей. Он подумал о том, чтобы поехать в госпиталь, но они уже три раза безрезультатно говорили и на парковке, и в комнате ожидания. На вторую ночь он просто не мог спать в их кровати. Он курил, пока уже не смог что-то видеть сквозь ядовитый дым, и до утра субботы оставался на диване. Потом дежурная в приемном отделении сказала ему, что Татьяна уехала из госпиталя в семь, и Александр ждал, но, когда она не появилась дома к девяти, он отправился на работу, прихватив с собой Энтони, не желая, чтобы мальчик сидел в доме один. Сын так мрачно молчал, сидя в углу приемной, что Александр просто не мог отправиться на назначенные встречи. «Пройдись по магазинам, Энт, купи мороженого; вот, возьми деньги, купи себе что-нибудь…» Но Энтони не двигался с места. Этим вечером в строительной компании Баррингтона должен был состояться прием в эффектном доме новой конструкции, который только что закончили. Пригласили сто пятьдесят гостей. На кону стояло многое, как, например, весьма желаемое предложение построить здание для престижного конкурса строителей пятьдесят девятого года. В четыре пополудни Александр и Энтони вернулись домой, чтобы собраться. Татьяны не было. Однако она побывала дома, потому что все тарелки, что стояли в буфете и шкафчиках, валялись разбитыми на линолеуме. Все тарелки. И все чашки и блюдца тоже. Дадли, Кармен, их брак – на полу в их доме. Александр и Энтони мрачно уставились на этот хаос, на это безумие. «Таня, ты простишь мне то, что я оказался в тюрьме?» «Да». «Ты простишь мне мою смерть?» «Да». «Ты простишь мне…» «Шура, я прощу тебе все». – Кто-то дома был, – решил Энтони, бросая куртку на вешалку. – Только я не думаю, что это была моя мама. Им понадобилось больше часа, чтобы собрать все осколки. Когда Александр вошел в спальню, чтобы переодеться, он испустил страдальческий стон. На их одеяле, на их кремовом одеяле с бутонами роз лежали длинные, печальные пряди светлых волос Татьяны. Просто срезанные кое-как, они лежали спутанной грудой. А самый острый армейский нож Александра, из синеватой ружейной стали, валялся на полу поблизости. Александр долго сидел на кровати, положив руки на колени, а по радио звучала «Sposa son disprezzata»[10]Вивальди. Александр был просто потрясен реакцией безмятежной женщины, которую, как ему казалось, он так хорошо знал, на то, что он принес в их тихий дом подобную войну… Он ведь думал, что это, как и все прочее, приведет в худшем случае к стычке… Но это была война. Fida son oitraggiata…[11] |