Онлайн книга «Татьяна и Александр»
|
Александру хотелось закурить, но папиросы промокли. Он смотрел, как отряд НКГБ осторожно переплывает реку с винтовками и минометами над головой. – Долбаные слабаки, – шепнул Успенский Александру, сидевшему между ним и Еременко. Александр ничего не ответил Успенскому, но, когда энкагэбэшники добрались до берега, встал и, не отдав честь, сказал: – Вам следовало переправиться через реку по незаминированному мосту, как делают штатские, которыми вы являетесь. Один энкагэбэшник – ни царапины на нем – холодно уставился на Александра: – Обращайтесь ко мне надлежащим образом. – Вам следовало переправиться по долбаному мосту, товарищ, – сказал Александр, весь в крови, с автоматом в руке. – Я лейтенант Красной армии! – прокричал мужчина. – Лейтенант Сенев. Опусти оружие, солдат! – А я капитан! – прокричал Александр в ответ, поднимая оружие здоровой рукой. – Капитан Белов. Еще одно слово – и Александр был готов проверить, сколько очередей осталось в его автомате. Сенев отошел и, вполголоса ругаясь, сделал знак своим людям уйти с берега и следовать за ним в лес. Оставшиеся в живых бойцы Александра расположились на берегу. Александр хотел оценить потери своего батальона, похоже сократившегося до взвода, но к нему подошел медик, украинец по фамилии Кремлер. Он промыл рану Александра карболкой и присыпал порошком сульфаниламидного препарата для дезинфекции. – Рана глубокая, – только и сказал Кремлер. – У вас есть нить для зашивания? – Маленький моток. У нас много раненых. – Сделайте мне три шва. Чтобы скрепить, вот и все. Кремлер зашил его рану, промыл ему ушибленную голову, дал водки и дозу морфия. Потом к Александру подошел Успенский: – Капитан, можно на пару слов? Александр сидел на песке и курил. От морфия его клонило в сон. Он поднял глаза: – Для начала мне надо поговорить с тобой. Сколько людей погибло? – Много. У нас осталось тридцать два рядовых, три ефрейтора, два сержанта, один лейтенант, то есть я, и один капитан, то есть ты. – Последние слова Успенский произнес мрачно. – Еременко? – Жив. – Веренков? – Рана на шее, легкое ранение живота, потерял чертовы очки, которые ты ему дал, но жив. – Теликов? – Сломана ступня, но жив. – Как он умудрился сломать ступню, мать его?! – Споткнулся, – без улыбки произнес Успенский. – В чем дело? Ты в порядке? – В порядке. У меня уже два часа мозги вытекают вместе с кровью. – А сначала-то их было достаточно? Успенский опустился перед Александром на корточки: – Капитан, ты знаешь, я не из тех, кто критикует своего командира, но честно скажу: то, что случилось здесь – чему ты позволил случиться, – это чистое безумие. – Ты критикуешь меня, лейтенант. – Капитан… – Лейтенант! – Александр поднялся; сквозь повязку из его раны сочилась кровь. – Нам некуда было больше идти. – Он помолчал. – И мы переправились через реку, разве нет? – Капитан, дело не в этом. Двадцать девятая бронетанковая дивизия Конева должна быть в одном дне пути позади нас. Мы могли дождаться ее. И все же мы пошли в воду, под прямой огонь, мы не стали ждать, мы не провели разведку, мы не попытались сначала выбить их с позиции, мы просто пошли, черт возьми! И мало того, ты просто пошел. Ты! Единственное звено между нами и мгновенной смертью, ты бросил нас на растерзание немцам и потерял почти всех бойцов, а теперь сидишь на земле, сам полумертвый, делая вид, что не понимаешь, почему я бешусь! |