Книга Татьяна и Александр, страница 204 – Полина Саймонс

Эти три группы были выделены в конце мая, они размещались и питались отдельно. Понемногу начали выводить беженцев из лагеря, а потом и работников принудительного труда.

– Всегда ночью, ты заметил? – спросил Александр. – Мы просыпаемся, а их уже нет. Жаль, я не бодрствую в три часа ночи, а то наверняка увидел бы много чего.

Во время ежедневной прогулки во дворе он встретил рабочего, который попросил у него папиросу и сказал:

– Слышал? Пятеро парней, с которыми я был последние четыре года, пропали прошлой ночью. Ты слышал? Их забрали и приговорили прямо в общей зоне.

– Приговорили за что? – спросил Успенский.

– За предательство Родины. За работу на врага.

– Может, надо было объяснить, что их принуждали работать.

– Они пытались. Но если они действительно не хотели работать на немцев, то почему не попытались сбежать?

– Может быть, нам попробовать сбежать, – предложил Успенский. – А, капитан?

К ним подошел поляк и со смехом сказал:

– Сбежать невозможно. Куда бежать? – Александр и Успенский огляделись; во дворе собралась небольшая группа людей; поляк пожал им руки и представился: – Лех Маркевич. Рад знакомству. Никаких побегов, граждане. Знаете, кто сдал меня Советам по дороге из Шербура, что во Франции? – (Все молчали.) – Англичане. А знаете, кто сдал Советам моего друга Васю по пути из Брюсселя? Французы.

Вася кивнул.

– А знаете, кто сдал Советам Степана по пути из Равенсбурга в Баварии, находящегося всего в десяти километрах от озера Констанц в Швейцарии? Американцы. Это верно. Союзники успешно возвращают нас Советам тысячами. В пересыльном лагере, в котором я был перед этим, в Любеке, к северу от Гамбурга, были беженцы из Дании и Норвегии. Не солдаты вроде вас и не подневольные рабочие вроде меня, а беженцы, лишившиеся дома из-за войны и пытавшиеся найти место, где можно приклонить голову в Копенгагене. Все вернулись к Советам. Так что не говорите мне о побеге. Время для побегов давно прошло. Больше некуда бежать. Раньше вся Европа принадлежала Гитлеру. Теперь половина Европы принадлежит Советскому Союзу. – Он засмеялся и пошел прочь, держа за руки Васю и Степана.

Однако этой ночью Лех Маркевич, электрик по специальности, закоротил ограждение под напряжением и сбежал. На следующее утро в лагере его не было. Никто не знал, что с ним стало.

Каждую ночь приходили охранники и уводили людей, сотню за сотней, а днем лагерь превращался в промежуточную станцию для отправки неизвестно куда. Кормили их плохо, раз в неделю разрешали душ, регулярно брили и обрабатывали от вшей. Мало-помалу прибывали новые русские, а прежних отправляли в другое место.

Однажды июльской ночью Александра с Успенским и всех их соседей по бараку разбудили, велели забрать свои пожитки и вывели в заднюю часть лагеря. Там их ждали три грузовика. Все люди были разбиты по двое и прикованы друг к другу. Александр был в паре с Успенским. Их отвезли ночью на железнодорожную станцию, как и предполагал Александр.

Нью-Йорк, август 1945 года

Однажды летним субботним днем Татьяна с Энтони и Викки прогуливались в Нижнем Ист-Сайде по открытому рынку под эстакадой на Второй авеню. Как и все люди на улице, они говорили о капитуляции Японии неделю назад после атомной бомбардировки Нагасаки. Викки считала, что вторая бомба была лишней. Татьяна возразила, что японцы не капитулировали после Хиросимы.