Книга Татьяна и Александр, страница 271 – Полина Саймонс

– Завтра Сталин отправит меня обратно в Советский Союз.

– Сталин, любовь моя, опоздал, – сказала Татьяна. – Я здесь, чтобы увезти тебя. Мы отъезжаем ровно в восемь. Я приду к тебе сразу после семи вместе с Кароличем, так что, пожалуйста, подготовься. Я принесу тебе ужин, и ты не спеша поешь в его присутствии. Надо выждать двадцать минут, чтобы секобарбитал подействовал на Петрова.

Александр помолчал, потом сказал:

– Лучше дай ему большую дозу секобарбитала.

– Чрезмерную дозу.

Александр перестал жевать и уставился на нее:

– Ты что, просто собираешься посадить меня в ваш маленький фургон и отвезти в Берлин?

– Что-то в этом роде, – прошептала она.

Он долго смотрел на нее, а потом покачал головой:

– Ты недооцениваешь Советы. Сколько до Берлина?

– Около двадцати двух миль, то есть тридцать пять километров.

Александр позволил себе чуть улыбнуться:

– Можешь для меня не переводить, Таня. – (Она чуть улыбнулась в ответ.) – На пути есть КПП?

– Да, пять.

– А как двое твоих коллег?

– Как они? Через час мы все окажемся в американском секторе, в безопасности. Нет проблем.

Александр уставился на нее с мрачной недоверчивостью:

– Позволь сказать, что ваш фургон Красного Креста остановят через двадцать минут. Вам повезет – и тебе, и твоей доблестной команде, – если выберетесь из Ораниенбурга раньше, чем меня схватят. – Он покачал головой. – Я не пойду на это.

– О чем ты? – охнула она. – Как они узнают? Они ничего не будут знать по крайней мере несколько часов. А к тому времени мы уже будем в Берлине.

Александр покачал головой:

– Таня, ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Тогда мы отправимся раньше, если хочешь, – сказала она. – Отправимся тогда… когда ты захочешь.

– Они найдут меня еще до отъезда. Охрана осмотрит фургон.

– Не осмотрит. Ты выйдешь в форме Каролича, сядешь за руль и выедешь за ворота вместе со мной, а потом спрячешься в отсеке для костылей и носилок в задней части. Они не знают, что сзади есть отсек.

– А где костыли и носилки?

– Остались в Гамбурге. Тебя в кабине не будет, а мы с Мартином и Пенни поедем в Берлин, причем коллеги ни о чем не догадаются.

У двери стоял, покачиваясь, Петров:

– Сестра? Время вышло.

– Иду.

Она встала. Кто-то позвал охранника, и Петров заковылял по коридору.

Им нужно было обговорить множество деталей, но времени не было. Из сестринской сумки Татьяна извлекла кольт 1911 и две дополнительные обоймы.

– В фургоне есть еще. – Она спрятала пушку под соломой. – Когда мы соберемся, я постучу дважды, и ты отвлечешь их, чтобы я остановила фургон.

Он молчал.

– А потом?

– Потом? На крыше есть люк. Мы заберемся на крышу и прыгнем.

– Во время движения?

– Да. – Она помолчала. – Или можем просто сделать по-моему: поехать в фургоне до Берлина.

Александр ответил не сразу:

– Этот план не так хорош, как твой прошлый, Таня. И он провалился.

– Вот молодец! Увидимся в семь. Будь готов! – Она отсалютовала ему. – О капитан, мой капитан!

Татьяна через силу съела ужин с Берестовым и Кароличем, притворилась, что слушает шутливую перепалку между Пенни и Мартином, даже улыбалась. Как? Она не знала. Чтобы спасти его.

Не желая все время смотреть на свои часы, она помимо воли глазела на запястье Мартина, пока он не начал дергаться от ее неожиданно пристального взгляда. Извинившись, она сказала, что пойдет упаковывать вещи. Пенни тоже извинилась, предупредив, что, поскольку уже упаковала свои вещи, пойдет с обходом в барак девятнадцать. Татьяна знала, что там был мужчина, с которым Пенни хотела попрощаться. Было шесть часов вечера. С четверть часа Татьяна мучилась в своей комнате, рассматривая карту региона между Ораниенбургом и Берлином. Ей никак было не успокоить взволнованное сердце.