Книга Леди с дурной репутацией, страница 55 – Тереза Ромейн

Захваченный воспоминанием, он поднял лук, прицелился, сжал пальцы на тетиве, натянул ее, почувствовал напряжение и пустил стрелу. С характерным шипением стрела пронзила воздух, затем раздался удар, с которым железный наконечник воткнулся в деревянную цель.

Для стрельбы это была короткая дистанция, попасть в яблочко было легко и не приносило удовлетворения: все равно, что щелкнуть гнилой орех — но позволяло держать руки в тонусе, а главное, день за днем он все решительнее удерживал стеклянный шар, хотя тот становился все более скользким.

Чем больше он думал о той, другой Касс — полураздетой, растрепанной, — тем труднее было сознавать, что она здесь по долгу службы, из-за реальной опасности.

«Тюк. Царап. Тюк-тюк-тюк». Странные звуки отвлекли его от мыслей и заставили посмотреть вниз. Спинка в перышках, изящная головка с хохолком. «Тюк-тюк-тюк».

Любимые подопечные поварихи, которых на заре выпускали из курятника, сейчас сосредоточенно обклевывали сапоги Джорджа.

— Что вы там нашли? — рассмеялся он. — Ни жучков, ни червячков, ни зернышек — вообще ничего из того, что вы любите.

Цыплята проигнорировали его замечание и продолжили обклеивать сапоги, а Джордж, нахмурившись, решил последовать их примеру и попытался проигнорировать атаку на свою обувь, выпустив следующую стрелу. «Шшш-оп».

«Дзынь!»

О! Хм… Эта стрела почему-то угодила в каменную стену, гораздо выше мишени, и теперь лежала на земле, как немой укор.

— Перестаньте, наконец, меня клевать! — приказал он цыплятам. — Целиться мешаете. Смотрите, а то в суп попадете.

Разумеется, его угрозы не возымели действия, но интерес к сапогам цыплята, видимо, потеряли и потрусили ближе к кухонной двери, по пути что-то поклевывая и разгребая землю.

Вот теперь Джордж почему-то почувствовал себя одиноким. В голове крутилось множество вопросов, но ему не хотелось даже вникать в них; лучше бы их не существовало. Увы, они никуда не исчезали, и никакое количество выпущенных стрел ничего не могло с этим поделать.

Что, если все эти угрозы ему лишь мерещатся? Он засомневался бы во всем, если бы не записка: «Осталось четверо». Но ведь выживших пятеро, а значит, тот, кто подкинул записку, не остановится. Когда и где он нанесет следующий удар?

Почему он пытается защитить отца, который явно не воспринимает опасность всерьез, и почему до сих пор живет здесь, когда обоим его родителям требуется помощь, хоть они и отказываются ее принимать?

Джордж понимал, что никто не обязан доверять его умозаключениям: он не сделал в этой жизни ничего полезного, только зря изводил бумагу и химикаты на провальные опыты. В последнем эксперименте с камерой-обскурой он получил какие-то нечеткие линии на обработанной бумаге, которые можно было принять за изображение Кавендиш-сквер, если обладать косоглазием и усердно помолиться, но после нескольких минут на дневном свете изображение почернело и превратилось в ничто. Вполне подходящий символ: все, за что он принимается, неизбежно ни к чему не приводит.

У него накопилось изрядное количество вопросов, но не было ответов, и приходилось напрягать мозг, чтобы их найти. Несомненно, это влияние Кассандры Бентон.

Прищурившись, он выпустил еще одну стрелу. «Шшш-оп. Удар!» Эта в цель попала.

Легкий ветерок в летнем Лондоне казался струйкой свежего воздуха с обещанием дождя, а потом тяжелый дух едкого угля возвращался.